Он стал увереннее. Эрик и раньше не страдал робостью и застенчивостью, но теперь он как будто избавился от чего-то, что терзало и тревожило его долгое время. Так люди ведут себя, когда разрешается трудная проблема, не дававшая покоя.
Теперь он обрел его.
Покой.
И мне бы порадоваться за него, ведь я вообще очень радостная, но вместе с покоем одноклассник получил еще что-то. Я не могла распознать, что именно и от этого беспокойство лишь нарастало. Выходило так, что его внутренняя тишина обернулась моим душевным ураганом.
И катаклизм приближался быстрее, чем я могла к нему подготовиться.
- Тогда чего ты хочешь, Эрик? – горло перехватило спазмом, я нервно запнулась и разозлилась на себя за это. Эрик не должен был увидеть в моей слабости свою возможность победить.
Никто не должен был. Я собиралась похоронить её внутри себя, водрузив сверху огромную гранитную плиту.
Эрик лениво улыбнулся, медленно облизнул губы, а почувствовала себя…
Зыбкой.
- Давай потренируемся в спарринге, - предложил он.
- Хочешь опять со мной подраться? – не выдержав, я закатила глаза.
- Нет, хочу помочь тебе, - сделал заявление одноклассник и я застыла.
- Неожиданно, - хихикнула неловко, не зная, что на такое отвечать. – У тебя проклюнулись добрые порывы? Метишь в святоши? Твой лик на икону не нанесут, можешь даже не рассчитывать!
- Мы с тобой уже были друг против друга, - лицо Эрика приобрело снисходительное выражение, но глаза смотрели испытующе, требовательно. – Так, почему бы ради разнообразия не постоять на одной стороне? Я следил за тобой на тренировках. Ты хороша, но импульсивна. Действуешь больше на рефлексах и интуиции.
- А надо как? – перекривляла его я, но сразу же почувствовала себя идиоткой.
- На расчете, Кьеллини! - посуровел нефилим, аж кончики бровей выпрямились и приподнялись. - На вычислении слабых и сильных сторон противника. А не лететь на него сломя голову, как горилла из клетки!
Меня захлестнула обида.
- Если я – горилла, - ткнула себя пальцем в грудь, - то ты чумной гиббон! И ведешь себя так же!
- Это как? – обомлел парень.
Я очень вовремя вспомнила, что должна заставить его меня ненавидеть.
- Всё обгадишь, облапаешь и распространишь заразу! А, ну! Отойди! – мне удалось поразить Эрика настолько, что он даже позволил его оттолкнуть и пойти дальше.
Заняться мне было нечем, идти некуда. Возвращаться в общежитие не хотелось, потому что знала – моментально усну, едва добравшись до кровати. Стефа была занята подготовкой к спектаклю, и идти к ней – только мешать. Поэтому я вернулась обратно к ведьмам.
Прихожу, а там полный кавардак.
Дерек, который запомнился мне тем, что осмелился поспорить с директором, тащит из одного конца школьного двора в другой стопку деревянных лавок, которыми предполагалось оборудовать зрительские места. Пока тащит, нервно плюется по сторонам. То ли мух отгоняет, то ли своих воображаемых друзей. А может пытается использовать против ведьм их же оружие, то есть, проклинает на чем свет стоит. Но вряд ли эффективно.
Сами ведьмы выглядят еще бодрее, чем прежде и еще активнее, чем когда я уходила.
Николь с горящими глазами стоит над Джошем, который в свою очередь стоит над огромным медным чаном, заполняя его водой из садового шланга. По лицу парня видно, как ему хочется направить этот шланг в лицо не умолкающей ни на минуту девицы и указывающей рукой на еще четыре таких же чана.
Римма своим желанием повесить карнавальную гирлянду идеально ровно доводит до нервного срыва гримма, балансирующего на одной ноге на самой верхней ступеньке кривенькой лестницы.
Анита носится вокруг сцены с охапкой дымящегося сухостоя.
- Что за вонь? – спросила я, когда ведьма пробегала мимо со своим тлеющим букетом, отчего у меня моментально засвербело в носу.
- Это пачули, Кьеллини, - оглянулась на меня ведьма, притормаживая.
- Даже не хочу знать, - отмахнулась я.
- Тебе и не нужно, ты все равно тупая! – огласила мой приговор девчонка.
- Чья бы корова мяукала, - лениво отреагировала я и отошла подальше, потому что начала страшно кашлять и задыхаться. – Эти ведьмы не успокоятся, пока не угробят нас всех!