И первое, что пришлось сделать едва отодрав макушку от подушки – распахнуть дверь на стук и увидеть на своем пороге Майка, который оглянувшись, словно заправский шпион, проскользнув внутрь не спросив разрешения.
- Опять полезешь с поцелуями – получишь в бубен, - предупредила я. И потопала в ванную приводить себя в порядок – надевать линзы, краситься и превращать торчащие во все стороны волосы во что-то, что не будет вызывать у мимо пролетающих птиц желания свить на моей голове гнездо.
Стоя у зеркала и присмотревшись, я с раздражением отшвырнула в сторону расческу – корни заметно отрасли и неплохо было бы их подкрасить. Вот только где мне в школе достать нужную краску? Ближайший магазин – в Бостоне, а туда еще надо добраться, что практически невозможно в условиях полного контроля за моей скромной персоной. И вряд ли старшие нефилимы после всего случившегося легко отпустят меня в город.
- Ты чем тут гремишь? – заглянул в ванную Майк, пока я собирала волосы, чтобы завязать хвостик.
- Ничем, - недовольно буркнула я, ведь не собиралась посвящать его в свои личные проблемы. Да и что в них может понять парень? У парней вообще жизнь намного проще, чем у девушек. С утра встал – уже красавчик. А если еще умылся и зубы почистил – так вообще цены ему нет. – Ты по какому поводу явился?
- Мы вчера не договорили, - напомнил Майк. – Ты с такой скоростью вылетела из моей комнаты, что я не успел броситься вдогонку.
- Ой, да ладно! – скривилась я, выискивая в косметичке тюбик с кремом. – Будь честным и признайся, что ты не хотел бежать за мной по коридору в одних трусах. Побоялся, что я тебе по соседству с первым фингалом второй пропечатаю.
- Ну, и это тоже, - неловко замялся парень. – Но, я надеюсь, ты мне поверила?
- Нет, - открыто заявила я. – Однако я допускаю возможность, что ты рассказал правду.
- Но, - встрепенулся Майки, - ты же видела переписку! Я при тебе открыл почтовый ящик и показал черновики!
- И ты без проблем мог написать их все сам, - заключила я, подводя глаза водостойким карандашом. – Это не трудно, достаточно уметь шлепать пальцами по кнопкам.
- Но зачем мне это делать?! – взвыл Майк.
- Вся эта история вполне могла быть перестраховкой на тот случай, если тебя вычислят, - допустила я.
- То есть, ты мне не веришь, - скрипнул зубами нефилим.
- Я не верю, что в этом замешана Стефа, - я взялась за помаду. – Кто угодно, но только не она.
- Ты так в ней уверена? – с грустью усмехнулся Майк, обращаясь к моему отражению в зеркале.
- Да, - отрезала я. – Моя сестра – это единственное, в чем я уверена полностью и без условий.
- А что ты будешь делать, - Майк шагнул вперед, - если я докажу, что это она? Что это она все подстроила, включая аварию, в которой, скорее всего, просто рассчитывала избавиться от вас всех разом!
Я развернулась к другу, сжимая тюбик помады в руке.
- Ты? – мне стало смешно. – Еще несколько часов назад ты заявлял, что Стефа вот уже несколько лет, как тебя шантажирует! Стефа, которая не способна безразлично пройти мимо брошенного котенка! А если котенок еще и с хромой лапкой, то держите её семеро, она помчится спасать!
Я прикрыла глаза, понимая, что еще чуть-чуть, и либо разрыдаюсь, либо кого-нибудь побью. А так как я терпеть не могла плакать, то второй вариант был куда предпочтительнее.
Вот только потом опять стоять у директора на ковре…
- Как в одном человеке могут сочетаться такие… противоречия? Как она может резать себя и одновременно быть… Джокером!
- Резать? – переспросил Майк, которого мои слова застали врасплох. – В смысле, она режет себя ножом или…
- Лезвием, - я зашвырнула помаду в косметичку и достала контейнер с линзами. Об этом мало кто знал, но линзы я начала носить сразу же, как поняла, что у нас с отцом одинаковые глаза.
- Но… зачем?
- Аутоагрессия. Саморазрушительное поведение, слышал о таком? – я обещала сестре, что никому не расскажу об этом, но ситуация изменилась.
И тут мне пришла в голову неожиданная мысль.
А знает ли Делано о привычках сестры?
И сама себе ответила – знает.
Не может не знать, если хотя бы раз видел её в футболке.
И если знает, то…
То, что?...
Страдающие аутоагрессией – потенциальные самоубийцы. Психиатр объяснил мне, что самоповреждение – это механизм психологической защиты от тяжелых переживаний. И не всегда такие, как Стефа заканчивают тем, что убивают себя. Но я все равно провела последние несколько лет в состоянии постоянной тревоги за сестру. Я бы предпочла сойтись в битве с целым отрядом нечисти, если бы это забрало всю ту боль, с которой она пыталась бороться. Вампир не может умереть от кровотечения, потому что рана начнет заживать раньше, чем станет смертельно опасной. Но есть ведь и другие варианты, и я очень боялась, что однажды один из таких вариантов придет ей в голову. Я всеми силами пыталась защитить сестру – от других и от неё самой тоже.