И так с ним всегда: тепло-холодно, тепло-холодно, и снова тепло, и опять холодно. С оглушающей жары на пробирающий до костей мороз, а потом опять внутрь теплой медовой ванны.
Не успевала я подстроиться под смену его поведения, как он вновь менялся. И эта быстрая смена выбивала из колеи, и вынуждала сердце колотиться, аж выпрыгивая из груди.
- У вас нет выбора, моя дорогая студентка, - с уверенностью заявил Блейк, отрезая мне пути к отступлению. - Вы либо расскажете мне все…
- Либо? – опередила я его, потому что хотелось хотя бы иногда перехватывать мяч.
- Либо больше не ждите от меня помощи, - жестко закончил директор.
Я хотела заметить, что вообще не нуждаюсь в чей-либо помощи, но вовремя прикусила язык, вспомнив, что осталась в школе его стараниями. Впрочем, если бы не он, меня бы здесь вообще не было.
- Ладно, - согласилась я, рассматривая пространство перед собой. – Я расскажу.
- Приступай, - самодовольно улыбнулся Блейк, складывая руки на груди.
- Спрашивайте, я ведь не знаю, что именно вы хотите знать.
- Всё. О вас, мисс Кьеллини, я хочу знать всё, - и эта фраза прозвучала так многозначительно, что я почувствовала, как теплеет лицо.
- Тогда мы тут застрянем надолго, - торопливо выпалила я, не зная, куда деться от его взгляда, который будто бы пронизывал насквозь. Я почувствовала себя бабочкой, пришпиленной к бархатной подушке иголками. Маленькой, слабой бабочкой…
- Остановимся пока на одной теме, - криво ухмыльнулся директор. И по его реакции стало очевидно, что он все прекрасно понял. Понял, как странно действует на меня. А дальше серьезно и очень по-деловому спросил: - Те изменения на твоем лице, черные полосы и все такое, что это такое? Они появляются только, когда ты спишь, верно?
Я удивилась такой внимательности и проницательности.
- Да, но не всегда… В смысле, такое происходит не каждую ночь. Иногда. Когда мне снятся особенно страшные сны.
Я не стала упоминать, что других, кроме страшных снов мне с некоторых пор вообще не снится.
- Что за сны?
- Разные. И это не просто… сновидения, - я поежилась, вспоминая страшные сцены, вторгающиеся в мое сознание по ночам. – Это скорее воспоминания, но не мои.
- А чьи? – Блейку, казалось, действительно было важно узнать.
Такая внимательность… имела свое очарование.
- Мертвых. Они показывают мне свою жизнь и свою смерть, - проговорила я одними губами, а потом поняла, что потребуется многое объяснить. Очень многое. – Я вижу последние минуты жизни тех, кто уже умер. Думаю, это потому что именно момент смерти запоминается ярче всего. Я, конечно, не уверена на сто процентов, потому что такую теорию сложно подтвердить или опровергнуть. Описания случаев, подобных моему я не нашла. Но из ночи в ночь я переживаю смерть других людей, снова и снова. Это… тяжело.
Брови директора встретились на переносице в выражении недоумения пополам с подозрением. Подозрением, что у меня весьма богатая и весьма больная фантазия.
- Во снах ты видишь последние мгновения жизни умерших людей и это отображается физически на твоем теле? – в попытке разобраться вопросил Блейк.
С тяжелым вздохом я решила начать все сначала. Рассказ дался нелегко, потому что раньше я ни с кем этим не делилась, даже с сестрой. Она, конечное, многое знала. Но не все. Я не хотела её пугать еще сильнее, чем она уже была напугана.
- В ночь аварии, когда машина улетела в кювет, мама Стефы погибла первой. Из-за сильного и резкого удара машины об отбойник у неё сломались ребра, которые повредили внутренние органы. Почти сразу же она потеряла сознание. А потом её добили серебряной пулей. Чарли тоже скончался не приходя в сознание. Он ударился головой о стекло. Удар пришелся на височную часть, там, где расположены менингеальные артерии. Их разрыв привел к субдуральной гематоме. Но конец его существованию положила, конечно же, все та же пуля. Я, Стефа и наш отец выжили после падения автомобиля кубарем по склону и попытались выбраться. Как потом указали в отчете криминалисты, работавшие на месте ДТП, отец отстегнул ремень безопасности и пытался выбить сломанную дверь. Но он был дезориентирован и сильно ранен, а дверь выгнуло внутрь и заклинило, поэтому справился он не сразу. Две пули оборвали его жизнь, когда он полз на помощь своей жене, не зная, что она уже мертва. И еще две пули выпустили в меня, когда я ползла по земле, волоча за собой Чарли.