Очевидно, я все тщательно продумал, прежде чем сначала написать, а затем представить свое предложение различным заинтересованным сторонам. Однако на самом деле я понятия не имел, как все может измениться с точки зрения активных действий, если и когда мы дойдем до этого этапа. Могу с уверенностью сказать: когда все в итоге сложилось, это стало для меня некоторым шоком. Если раньше мне через день звонил Джин, чтобы задать свои вопросы, и где-то раз в две недели – Ники, желавший узнать, есть ли какой-нибудь прогресс, то теперь мой телефон трезвонил без умолку. Стали расползаться слухи о том, что мы с Джином подаем документы на получение лицензии, и люди жаждали узнать всю подноготную. «Оставьте меня на хрен в покое, – отвечал я большинству из них. – Мы только начали процесс подачи заявки, и это все, что я могу сказать».
К счастью, довольно много звонков поступало от людей, вовлеченных в этот процесс и нуждающихся в информации. Это были положительные моменты, поскольку каждый звонок напоминал о том, что мы добиваемся прогресса.
Примерно через неделю после того, как мы объявили о подаче заявки на получение лицензии, мне пришлось ехать в Европу по делам Fibreworks. Где-то в три часа ночи на вторые сутки моего пребывания там зазвонил телефон. Все еще уставший от путешествия, я отключился в половине десятого вечера и, проснувшись, едва ли был счастлив и доволен жизнью. «Кто это, черт возьми?» – пробормотал я, вглядываясь в телефон. Номер не определился, однако мне очень сильно хотелось наорать на того, кто вытянул меня из глубокого сна, поэтому я взял трубку.
– Да, кто это? – прорычал я. Кто бы там ни был, ему предстояло огрести по полной.
– Гюнтер, это Ники, – ответили в трубке. – Я в Индии с Берни и Стефано. Они сейчас рядом со мной, а телефон на громкой связи, так что будь осторожнее в выражениях. Мы говорили о твоей заявке, и у Берни есть несколько вопросов.
– Правда? – ответил я, попытавшись встать с кровати и чуть не упав на задницу. – Хорошо, да, Берни. Спрашивайте.
Следующие два часа Берни Экклстоун, время от времени прибегая к помощи Ники Лауды, расспрашивал меня о том, что у меня на уме и как я намерен реализовать и поддерживать проект. К счастью, почти все возможные вопросы мне уже задавал Джин, так что я смог дать вполне исчерпывающие ответы.
– Все прошло неплохо, – сказал Ники на следующий день. – Ему понравилась идея, и, что не менее важно, ему понравился ты. Немного. Мне так кажется.
Несмотря на то что меня застигли врасплох, о лучшем старте я не мог и мечтать.
Следующими, кто захотел устроить мне допрос, стали Чарли Уайтинг, которого я знал лучше, чем Берни, и Жан Тодт, бывший в то время президентом FIA. К слову, все эти обсуждения являлись предварительными. По просьбе Ники Чарли и Жану было предложено познакомиться как со мной, так и с моим планом до подачи заявки и проведения официальной презентации. Стефано также замолвил за меня словечко перед ними, так что в итоге все выглядело очень обнадеживающе.
Моя изначальная идея состояла в использовании на старте прошлогодних деталей, что снизило бы затраты. «Это все, конечно, здорово и классно, – сказал Джин. – Но как мы тогда сможем быть конкурентоспособными? Я хочу паритета с Ferrari с самого начала».
В конце концов мы прилетели в Италию, чтобы встретиться лично со Стефано и Маттиа Бинотто, который тогда возглавлял отдел двигателей в Ferrari. «Паритет на самом деле подходит нам больше, – сказал Стефано, – поскольку в таком случае необходимо будет изготавливать только одну модель каждой детали». Вместо того чтобы оставить все как есть, мы с ним расширили концепцию, в результате чего команда Haas стала называться командой-сателлитом Ferrari.
В наши дни подобная концепция для новой команды представляется невозможной по той простой причине, что правила стали жестче. А еще мне кажется, что некоторым из существующих коллективов было бы что сказать по этому поводу! В то время количество деталей, которые клиентская команда могла бы приобрести у заводской, еще не регламентировалось, просто потому что никто не думал о подобном. Вопрос по-прежнему был открыт для обсуждения, и мы в полной мере воспользовались этим. Я уже много раз говорил об этом раньше, но в такой ситуации либо у команды заканчиваются деньги, либо у инвестора заканчивается энтузиазм, и моей задачей было устроить все так, чтобы у Джина Хааса хватало и того и другого.
Суть, которую я пытался донести до каждого (будь то Джин, Берни, Чарли или Жан), заключалась в том, что подобная концепция была выгодна всем. Мы получали бы детали, которые поставлялись бы нам при постоянной поддержке самого опытного и успешного производителя в мире, у «Формулы-1» появилась бы абсолютно новая команда с гораздо менее рискованной бизнес-моделью, чем у тех, что потерпели (и продолжали терпеть) неудачу, а Ferrari заимела бы нового клиента, способного вовремя оплачивать счета и заинтересованного в дальнейшем сотрудничестве – в рамках правил, конечно. Это была пресловутая беспроигрышная ситуация, по крайней мере на мой взгляд.