Первое, что мне нужно было сделать при подаче заявки на получение лицензии, – это заполнить так называемое заявление о заинтересованности. По сути, оно информировало FIA о наших намерениях и об участвовавших в процессе лицах. Я говорю в прошедшем времени, потому что к настоящему моменту процедура, вероятно, уже изменилась. Так или иначе, если заявление принималось, можно было затем подать заявку. Вот тут-то дело и приобретало серьезный оборот, потому что после заявления требовалось заплатить FIA невозмещаемый залог в размере 150 000 евро. Это сделали для того, чтобы оплатить комплексную инспекцию, проводимую федерацией, а также выявить всех трепачей языком.
– Получается, если мы не получим лицензию, я конкретно облажался, – подытожил Джин, когда я ему об этом сообщил.
– Я бы так не сказал. Просто тогда ты станешь чуть более бедным. Или лучше сказать, чуть менее богатым. Так или иначе, лицензия будет у нас в кармане. Вот увидишь.
Сделаем на авось, да небось выгорит!
Оглядываясь назад, я думаю, что единственный нюанс, который мог нам помешать, – это тот факт, что Джин являлся осужденным преступником. Про это до сих пор не слишком широко известно, но в январе 2006 года Джин получил двухлетний тюремный срок за уклонение от уплаты налогов и был условно освобожден 16 месяцев спустя. Не могу сказать наверняка, но рискну предположить, что любой, кто в наше время подает заявку на получение лицензии «Формулы-1» и имеет недавнюю судимость, не пройдет и дальше первого этапа. Однако когда мы с Джином подавали документы, все было по-другому. Наш спорт отчаянно нуждался в новых командах, поэтому на подобное все закрывали глаза, уши, рты и задницы.
В британских футбольных лигах, таких как английская Премьер-лига, существует так называемый тест на профпригодность, который призван предотвратить появление недобросовестных и ненадежных людей, владеющих профессиональным футбольным клубом или входящих в его правление. Причина, по которой подобное было введено, полагаю, заключалась в предыдущем неудачном опыте. Уверен, что тест не идеален (не всех ненадежных или недобросовестных людей поймали и/или привлекли к ответственности), но, как мне кажется, это изменило ситуацию.
Хоть я и не знаю, какова была точная позиция «Формулы-1» по поводу того, кто считался подходящим для владения или руководства командой, приговор и тюремное заключение Джина едва ли упоминались в процессе подачи нами заявки на получение лицензии. У меня есть две теории, почему это могло произойти. Во-первых, людям на самом верху было наплевать, они попросту крайне нуждались в новой команде, а во-вторых, поскольку заявка подавалась под моим руководством и я вел бо́льшую часть переговоров (а еще не сидел в тюрьме), верхушка и не рассматривала это как проблему. На мой взгляд, вторая теория наиболее вероятна, однако и первая наверняка тоже сыграла свою роль.
Как ни странно, единственными людьми, отметившими судимость Джина во время подачи заявки на получение лицензии «Формулы-1», стали несколько друзей из индустрии, которые слышали о заявке, но не имели к ней отношения. Я снова не могу называть никаких имен (извините, иначе они меня убьют!), однако мне позвонили по меньшей мере семь или восемь раз. Большинство людей полагали, что я не знал о его судимости, и, когда я говорил им, что знаю, они, естественно, были удивлены.
– Но знают ли об этом Берни и FIA? – спросил один из них.
– Конечно, знают! Эта информация общедоступна. Джин не пытался ничего утаить, но в то же время и не кричал об этом на каждом долбаном перекрестке.
За все время работы с Джином Хаасом мы лишь раз поговорили о его пребывании в тюрьме, и из этого разговора я узнал две вещи. Во-первых, он там неплохо подкачался, потому что работал каждый день, а во-вторых, его там назначили ответственным за котельную. Вот и все.
Как только комплексная инспекция была завершена, в феврале 2014 года нас пригласили выступить с презентацией перед правлением FIA, где мы еще раз объяснили свою задумку и то, как собираемся ее реализовать и поддерживать. Единственным человеком из FIA, который отсутствовал, был президент Жан Тодт. Все остальные были на месте – юристы, технический директор, генеральный директор. И конечно, Чарли и Берни.