Как только в Банбери начались торги, я отправился в Италию на встречу с представителями Ferrari и Dallara. Работа над машиной началась в ноябре 2014-го, и после решения использовать аэродинамическую трубу Ferrari, что было частью нашей со Стефано идеи о команде-сателлите, мы арендовали там офис для отдела по работе с аэродинамикой. Этот коллектив возглавил Бен Агатангелу, которого мы фактически взяли у Ferrari, – он как раз недавно закончил переоборудование той же аэротрубы. Также мы арендовали в Dallara офис для конструкторов (гораздо более просторный).
Человеком, который должен был руководить проектированием и сборкой новой машины, а также сформировать для этого команду, стал Роб Тейлор, недавно назначенный на должность главного конструктора. После работы со мной в Jaguar Роб возглавлял разработку проекта первого болида для команды Red Bull в «Ф-1» – RB1, а затем некоторое время работал в McLaren. Кажется, я нанял Роба в конце 2014 года, так что он был с нами почти с самого начала проектирования.
На протяжении многих лет меня неоднократно спрашивали, почему у команды есть один офис в Штатах и два в Европе (в Банбери и на базе Dallara), и на этот вопрос имеется простой ответ. Предприятие в Каннаполисе, строительство которого началось еще до получения лицензии, было возведено отчасти для того, чтобы показать FIA серьезность наших намерений. Это, безусловно, стало большим вложением, но Джин, слава богу, не возражал.
В то время мы еще не знали точно, как будем использовать это предприятие, но в итоге в нем разместились административный и финансовый отделы, а также отдел кадров, отдел вычислительной гидродинамики (в округе оказалось много хороших инженеров по этому направлению) и отдел машиностроения.
База в Банбери больше относилась к происходящему в течение гоночного уик-энда и должна была стать домом для гоночной команды и коллектива по ее поддержке. Именно туда впоследствии доставляли автомобили. Там же расположились отделы электроинженерии, систем управления, транспортной производительности, управления программами, а также отделы коммуникации и маркетинга. Одна из главных причин, по которой мы сочли необходимым для команды иметь базу в Великобритании, заключалась в том, что именно оттуда «Формула-1» осуществляет морские и воздушные перевозки грузов.
Пару недель назад один журналист и одновременно мой друг спросил, наставлял ли меня кто-то в процессе создания команды. Он ожидал, что я назову Ники Лауду, но дело обстояло иначе. Безусловно, Ники оказал мне просто фантастическую помощь в получении лицензии, но я не мог затем обращаться к нему со всякими повседневными проблемами. Он был моим другом, а не опекуном! Даже если бы мне было к кому обратиться, я бы этого не сделал. Я хотел иметь возможность полностью положиться на людей, которые меня окружали. В противном случае какой был смысл их нанимать? Естественно, если бы возникла непосильная для меня проблема, я мог бы с кем-нибудь посоветоваться, однако этого так и не произошло. Кроме того, давайте не будем забывать, что такие люди, как Роб Тейлор, Найджел Ньютон, Алан Мейбин и Дэйв О’Нил, были гораздо лучше меня знакомы с текущими реалиями спорта, поэтому бо́льшую часть времени я мог просто полагаться на них. И я действительно полагался!
Не хочу показаться высокомерным, но к тому времени, когда я начал формировать то, что в итоге стало командой Haas F1, у меня уже имелся немалый опыт в создании компаний и даже автоспортивных команд. Очевидно, мой опыт с Fibreworks к тому моменту был наиболее свежим, и, несмотря на другую отрасль, многие процессы перекликались, как и подход, который я должен был адаптировать, чтобы все заработало.
Наиболее подходящий моей нынешней ситуации опыт я получил, работая с Малкольмом Уилсоном в раллийной команде M-Sport в конце 1990-х годов. До этого автомобили команде поставлял Ford, но в какой-то момент концерн передумал и оставил Малкольма разбираться с этим самому. Чтобы справиться с ситуацией, ему пришлось создавать команду с нуля, и он смело поручил это мне.
– Ты готов, Гюнтер? – спросил меня Малкольм.
– Понятия не имею, – ответил я. – Но я сделаю все, что в моих силах.
В общей сложности у нас было всего восемь месяцев на проектирование и сборку новой машины, а чего не было, так это оборудования и персонала. Тот проект имел гораздо меньший масштаб, чем в «Формуле-1», хотя между ними нашлось бы много общего. А еще в работе над раллийным проектом у меня было больше свободы. Малкольм вмешивался только тогда, когда я в этом действительно нуждался. В этом отношении он был просто великолепен.