Она ответила сразу же, прислав номер с вопросительным знаком в конце.
Я: Не скажу.
Эмерсон: НЕНАВИЖУ СЕКРЕТЫ!
Я: перестань на меня кричать!
Эмерсон: ЗАЧЕМ ТЕБЕ НУЖЕН МОЙ АДРЕС?
Я: Не могу с тобой говорить, когда ты такая.
Эмерсон: НЕНАВИЖУ, когда ты молчишь.
Я: «зеваю».
— Эй! — Санчес посмотрел через мое плечо. Я так сильно дернулся, что чуть не споткнулся о стул. — Ты прислал мне адрес?
Я поднял вверх свой телефон, не показывая ему экран.
— Только что это сделал.
— Круто, — кивнул он. — Спасибо, мужик.
— Ты до сих пор не сходил в душ, — заметил я.
— Чувак… — Он был без футболки и сейчас указывал на свое тело. — Я позволяю всем вдоволь насмотреться, а уж затем пойду мыться.
Я стянул свою футболку и посмотрел вниз.
— Ох, представь себе. Вот еще восемь кубиков. Цвет твоих меня не впечатлил.
— Тебе нужно поработать над своими секс-мышцами.
— Прекрати пялиться на его секс-мышцы, мужик. — Джекс шлепнул Санчеса полотенцем, словно кнутом, а затем замахнулся им.
Санчес так быстро повернулся, что я почти пропустил то, как он выхватил полотенце из рук Джекса и начал его скручивать. Со словами:
— Тебе лучше бежать!
— Санчес! — закричал Джекс.
И я остался один. С телефоном в руке и ложью, оставляющей горький привкус во рту.
Глава 26
ЭМЕРСОН
Я хотела сказать Санчесу «нет».
Я была измотана и знала, что Санчес тоже устал, и все же он не переставал писать мне о том, как мы повеселимся на вечеринке.
И, учитывая все сообщения, фотографии фильмов и еды…
У парня было столько энергии и адреналина, что хватило бы на всю футбольную команду. Возможно, именно поэтому он был одним из капитанов.
Я наблюдала за ним на поле, и это не было похоже ни на что, что когда-либо испытывала. Я помнила, как болела за игроков и знала, что мое выступление было хорошим, но, честно говоря, я была сосредоточена не на развлечении публики. А лишь на нем.
На Санчесе.
На том, как он командовал на поле.
На том, как они с Миллером, казалось, понимали друг друга.
Я всегда смотрела, как играет Миллер, смотрела даже тогда, когда ненавидела его. Он был холодным, расчетливым.
А Санчес…
Он был похож на футбольного профессора — с легкой походкой, сыплющего шутками. Когда игра шла на нашей стороне поля, на большом экране появилось усмехающееся лицо Санчеса, он посмотрел на парня из другой команды, пытающегося его заблокировать и напыщенно произнес «Смотри, как это делается». Затем обогнал защитника, перепрыгнул еще через одного, побежал в зону защиты и сделал тачдаун.
Я чуть не умерла, когда он начал раскланиваться перед воротами, Джекс делал вид, что его фотографирует, а Миллер подпрыгнул вверх и хлопнул его по спине.
Футбол.
Боже, я и забыла, как сильно люблю футбол.
У меня скрутило живот. Раньше я смотрела все игры вместе с отцом. Он любил футбол в колледже, а я любила смотреть на профессиональный футбол. Мы всегда спорили о чистоте этого вида спорта. Но после ухудшения здоровья, папа больше спал, чем смотрел.
Я отогнала эту мысль.
Потому что сегодня, несмотря на мою реальность, был действительно хороший день.
И потрясающая игра.
Возможно, я, и в самом деле, слишком часто произносила слово «потрясающий» и его вариации.
Я не понимала из-за чего это было: из-за того, что я, наконец-то, стала черлидером «Смельчаков», или из-за того, что Миллер теперь за них играл, или, возможно… (лишь возможно), из-за того, что жизнь начала приходить в норму.
Когда я думала о прошлом, мне было больно, и я расстраивалась, но теперь все чаще думала о будущем.
И, как ни странно, я видела в этом будущем именно лицо Санчеса, что до смерти меня пугало, потому что раньше я всегда видела Миллера, даже когда ненавидела его. Там всегда был Миллер.
А сейчас. Сейчас я была в замешательстве. А еще устала.
И, судя по всему, устала от того, что вынуждена зависать с определенным парнем, которому я все время отказывала.
Но все бы изменилось, если бы он предложил сделать мне массаж ног.
Вздохнув, я подъехала к своему дому и заглушила «Хонду», осмотрела парковку и заметила знакомый автомобиль.
Автомобиль со словом «Санчес» на номерном знаке.
Бросающийся в глаза автомобиль, который не должен находиться рядом с разбитыми окнами и мусором.
В панике я пробежала три лестничных пролета до своей квартиры и открыла дверь.
И увидела Санчеса. Он играл в шашки с моим отцом.
С. Моим. Отцом.
— Проклятье, — выругался Санчес и потер руки. — Ладно, твой ход, старик.
— Ха! — Папа хлопнул в ладоши и сделал ужасный ход, который должен стоить его шашки.
Санчес это проигнорировал, что означало, что он потерял свою собственную шашку.
Я поставила сумку на пол, и, наполненным слезами взглядом, оглядела пустую квартиру с выцветшим ковром и белыми стенами.
Фотографии стояли на столе возле гостиной.
Раковина заставлена тарелками. Иногда папа не мог до них добраться.
Запах, который не определялся, доносился с кухни, где Конни готовила кофе и перебирала лекарства папы, пытаясь быть незаметной. Она бросила на меня взгляд, который сказал больше, чем слова. Хороший день. Ее улыбка осветила комнату, и я облегченно вздохнула.
— Как игра, детка? — спросил папа, не отрываясь от шахматной доски.
Слава Богу. Он хотя бы ясно мыслил.
— Я, хм... ну, мы выиграли благодаря Санчесу и Миллеру.
Меня окутала нервозность, когда Санчес повернулся и наклонил голову, глядя на меня, с самодовольной улыбкой.
— Ты пялилась на мою задницу.
Папа закашлялся.
Я чувствовала, как мои щеки стали пламенно-красными.
— Что?
— Дорогая! — рассмеялся папа. — Разве так надлежит вести себя черлидеру?
— Нет. — Санчес неодобрительно покачал головой. — И уверен, что она будет наказана, сэр.
Я нахмурилась.
Санчес же подмигнул.
— Хорошо, — согласился папа. — А теперь, твой ход, Грант.
Я ждала, пока они закончат игру. Они говорили о футболе, говорили о своей любви к стейкам, и когда папа, наконец-то, сказал, что пора заканчивать, потому что тот устал, он встал и пожал руку Санчеса.
— Я рад, что у нее есть такой хороший друг, как ты. — Он нахмурился. — Ее последний друг, который играл в футбол… — Папа покачал головой. — Это было ужасно. Она так много плакала.
— Папа, — предупреждающе сказала я.
— Что? — Он выпустил руку Санчеса. — Ты плакала после той потери и, ну, после того, что за ней последовало.
Напряжение в комнате можно было резать ножом.
— В любом случае, ты заслуживаешь того, чтобы хорошо провести последний год в колледже.
Я замерла.
Санчес и глазом не моргнул.
— Не могу дождаться, когда отвезу ее на выпускной бал.
— Выпускной бал! — вскричал папа. — Конечно же! Как глупо с моей стороны. У тебя только что была большая игра, дорогая. У нас нет для него бутоньерки!