Произошло это через сутки после того, как ученики отбыли на каникулы. А потому осталось практически никем незамеченым. Никем, кроме министра, судя по всему. Итогом этого и стало то, что преподавателя в буквальном смысле назначили. Вначале, правда, никого так и не нашли, но да не без помощи министра это случилось. И все заинтересованные к пренеприятию Альбуса о судьбе всех предыдущих своих потенциальных коллег оказались весьма качественно просвещены. Один пропал, другой карьеры лишился. Дутой, на косметических заклинаниях построенной, но тем не менее карьеры. Чего-либо плохого в итоге разве что об Р.Ж. Люпине сказать было невозможно. Тихо-мирно уволился, сразу же после того как экзамены принял. И, как и все, не более года отработал. Грозный глаз и вовсе вот прямо в Хогвартсе умер. Тихо, как показало обследование, мирно, во сне. И тем не менее — именно умер. В итоге ни стращать, ни паче того, угрожать Фаджу никому не потребовалось. Кандидаты сами всей глубиной проблемы проникались.
Именно так и вышло, что двадцать девятого августа, когда Альбусу отказал последний из возможных претендентов на должность, министр его и обрадовал. Радости, правда, на лице Дамблдора как-то незаметно было, ну да подобное к дѣлу, как говорится, не пришьёшь. А тем врѣменем истлел последний в этом августе календарный листок и не успел его пепел осыпаться, как на его месте появился точно такой же, но уже сентябрьский.
До вокзала добрались без приключений. И, как и ранее, за руку с дядей пересекли барьер. В тележке чемодан, за левым плечом подаренная Адэйном на день рождения гитара. А на плече непосредственно кот, красивый, белый. Ничего необычного в общем, ну кроме гитары, разумеется. Диковинный, надо признать, для школы чародейства и волшебства музыкальный инструмент. Но вот в царившую по случаю отправления поезда в оную школу суету, ворвался дробный перестук колёс медленно набирающего ход паровоза. А вскоре и друзья подтянулись. Забежал Рольф, рассказал, что мол котятки из второго помёта что-то там юниорское на чемпионате мïра взяли. Вроде бы как даже все призовые места. И то только потому, что судьи не смогли их всех на первое место усадить. Банально площади тумбочки не хватило. Про призовые ещё, мол, а если точнее, то ту их часть, что ему как хозяину кота производителя причиталась. А также за двух нашедших своих хозяев зверей тоже упомянул. На счёте, мол, уже. После чего значком старосты сверкнул и в вагон для них выделенный унёсся.
Так до Шотландии и доехали. Кто-то заходил, кто-то уходил. Поздороваться ли, спросить ли. Тихо по итогу практически не было, но да тихо — и в купе полном подростков! Одна только Гермиона, несмотря ни на что, читала, в процессе умудряясь ещё и Мерлина своего гладить. Но вот поезд начал вполне явственно замедляться и за окном показалась до боли знакомая уже хогсмидская платформа. Первокурсников, правда, в этом году встречал почему-то не Хагрид. Правда, Гарри на это не так чтобы внимание обратил. Отсутствие полувеликана отметил, да и всё на этом. Устроился в карете, да так до Хогвартса и докатил. После был Большой зал и рассаживающиеся за своими столами студенты. Но вот все преподаватели заняли свои места и несколько мгновений спустя двери Большого зала отворились, пропуская безсменно ведущую за собой ещё не распредѣлённых по факультетам первокурсников, МакГонагалл. В руках у неё была та самая, из года в год встречающая всех новичков трёхногая табуретка. На которой в свою очередь располагалась распредѣляющая шляпа. В этот раз их стайка была не такой уж и большой. По крайней мере, так показалось мазнувшему по ним взглядом Гарри.
И вот находящаяся на трёхногом табурете шляпа встрепенулась. В её тулье открылась похожая на рот прорезь и зал огласила ежегодная для Хогвартса песня. На этот раз она призывала всех её слышащих забыть о распрях и сплотившись в единое целое, проложить сквозь тернии тропинку к знаниям. А если по-простому, то учёбой заниматься, а не всяким там, к ней не так чтобы относящимся. Многих в зале эта песня заставила переглянуться. А некоторые так и вовсе в сторону преподавательского стола развернулись. С чем это было связанно, Гарри не знал, но взгляды, направленные на Дамблдора и сидящую на месте преподавателя женщину парень отметил. А затем началось распредѣление и стало как-то не до того.
Новичков в этом году поступило прилично, из-за чего распредѣление затянулось едва ли не на час. И вот когда крайний из первокурсников умостился за столом принявшего его факультета, со своего места поднялся лучащийся, как показалось Гарри, дежурной улыбкой Дамблдор. И оглядев всех собравшихся, произнёс: