Глава десятая " Безценный Ирюша или как сорок тысяч в унитазе утопить. "
Маленький белый малыш стал в буквальном смысле достоянием, в начале Гарри, затем всей спальни, а чуть позже его увидѣли девочки. Получивший гордое и весьма красивое имя Ирий, маленький котёнок, оказавшийся котом, был просто умилителен. На руки правда не шёл, только к хозяину. Гарри он позволял дѣлать с собой практически всё. И за пазуху, и на шею, даже на голове сидѣл. Чего только дети не придумывали развлечения ради. А вот обижать малыша даже шебутные близнюки не рисковали. Было в нём что-то.
Прошло несколько месяцев и весь факультет уже пообвыкся к тому, что едва лишь откуда бы ни было раздастся: «Ирий, Ирюша!», то практически тут же раздаётся ты-гы-дык, и белая, с серебристой дымкой на шерсти и мордочке, спешащая на зов хозяина молния проносится мимо. Никому иному Ирий не отзывался. Мог лениво мяукнуть, и то редко. А вот играть был совсем даже не прочь. В мячик, за летающим огоньком, верёвочки, бантики. Очень интересно, неимовернейше увлекательно, и не менее громко. В итоге единственным, кто переживал по этому поводу был прекрасно понимающий, чем это скорее всего кончится Рон. На Гарри он не обижался. И узнав, как и что, посчитал, что друг просто не мог бы иначе. Иначе какой же он тогда Гарри Поттер, герой и мальчик, который выжил? Герои они ведь малышей не обижают. Как следствие, за крысой своей он следил. Правда недолго. Увёз на Рождество, да так дома и оставил. Объяснил родителям, у Гарри, мол, Поттера котик и он, мол, опасается. Именно так и получилось, что Коросту в Хогвартсе больше не видѣли. А тем врѣменем подкрался февраль. Наступивший после весьма бурного на события января, он был каким-то совсем тихим-претихим. Не было ни случайно найденного на каникулах и практически тут же безвозвратно испорченного зеркала. В том зеркале Гарри увидѣл родных, точнее, он так подумал. Потянулся. Машинально, безсознательно. Бац, и зеркало потухло, иллюзия спала, а трущийся об ноги хозяина Ирий довершил начатое. А ещё была мантия, красивая, будто бы прозрачная. Она притягивала, манила. И однажды, примерно через пару дней Гарри не утерпел. Коснулся обоими руками и… И ничего, вообще ничего, как была, так и осталась. Хотя нет, как будто бы вспыхнула на миг и вновь засияла. " Неужели ты и вправду папина?", — вопросил то ли у самого себя, то ли у самой мантии Гарри.
Ответа, разумеется, не последовало, и тогда он решил написать Олливандеру. Так мол и так, подскажите, мол, мастер, будьте добры. Старик ответил пространно, но вывод сдѣлал вполне однозначный. Если не расколдовывается, значит и вправду скорее всего родовая. Мол, я же говорил тебе, что у твоей магии как будто бы пропуск есть. И вполне возможно, что на семейное достояние он также распространяется.
С мантией с тех пор Гарри почти не расставался, ближе неё был разве что Ирий, ну да неудивительно: Ирий живой, мягкий, тёплый и вообще всячески замурчательный. Тогда как мантия как бы ни была прекрасна, ни разу и нет.
Полезная, офигенная, почти невесомая. Память о родителях, и тем не менее, она не была живой. О том, что именно она была должна отправить его в какие-то там неведомые приключения, мальчик так и не узнал. Как и о том, что так и не дождавшийся того, чтобы Гарри на зеркало набрёл, Дамблдор к оному зеркалу спустился и увидев, что оно не работает, долго-предолго палочкой вокруг него махал. Камень, на тот момент им туда помещённый, был теперь категорически недоступен. Его попросту не было. Исчез. И так как в отличии от оного сам потенциальный преступник ничего подобного сдѣлать и не подумал, было о чём подумать. Привязанный к возвращённой мантии маячок также молчал. Он честно передал, мол, с хозяином встретился, а после всё. Не бродит мальчик по ночам. Спит в обнимку со своим котиком и думать ни о чём не думает. Да и шрам его этот, как так, вот скажите, как? И тем не менее, исчез, зарос практически, и как будто бы и не было.
Так и продолжалось до самого конца апреля. Двадцать четвёртое число, предстоящие экзамены, у старших аврал, у младших тоже, но не такой, меньший. Именно в этот день в гостиную Гриффиндора зашла декан, да так и обомлела. Прямо на кресле у камина лежал самый настоящий Жмыр. Белый, с серебряной дымкой, он лениво приоткрыл глаз и будто бы спросил, чего мол. Не более минуты, а по гостиной забегали все. Испугавшаяся подобного МакГонагалл хотела было животное обездвижить, но на его защиту тут же встала находившаяся рядом с питомцем друга Парвати.