— Ах, он прекрасен! — воскликнула миссис Уизли. — А как знает свой предмет — домашних вредителей. Это замечательная книга…
— Мама его обожает, — прошептал так, чтобы его услышал только Гарри, Фред.
— Не говори глупостей, — произнесла тем не менее прекрасно расслышавшая его слова миссис Уизли и слегка порозовела, да так и застряв на первой странице спустя что-то около минуты произнесла. — Ну ладно, если вы знаете лучше Локонса, как обезгномить сад, идите и работайте. И если хоть один гном останется, пеняйте на себя.
Зевая и ворча, братья поплелись в сад. Гарри пошёл за ними. Сад был большой и запущенный, какой, по мнению Гарри, и должен быть. Дурслям он, конечно бы, не понравился: слишком много сорняков, газон не подстрижен, но зато каменную ограду осеняли искривлённые узловатые ветви старых, судя по всему, плодовых деревьев, на клумбах росли незнакомые Гарри цветы, а находящийся чуть поодаль заросший зелёной ряской небольшой пруд явно был полон лягушек.
— Не могу сказать, что это хоть сколь бы то ни было интересно, но, в общем вот, смотри, — с этими словами произнёсший их Рон почти полностью занырнул в оказавшийся перед ним куст пиона и после скоротечной, и судя по раздающейся из куста брани, успешной схватки вытащил из оного оказавшегося на весу уродливого недочеловечка.
Крути меня, крути! — верещало это ни разу не похожее на рождественских или же садовых гномов, коих можно повстречать у добропорядочных англичан на газоне, существо. После чего, если Гарри не привидѣлось, показало Рону весьма неприличный жест, после чего попыталось его пнуть.
— Старайся дѣлать то же самое, — сказал посмотревший на Гарри Рон и убедившись в том, что тот смотрит, высоко подняв гнома, начал размашисто его раскручивать («Крути меня!»), как лассо. Прочитав в лице Гарри ужас, Рон прибавил: — Ему это не повредит. Только голова закружится, и он не сможет найти обратной дороги к себе в нору.
С этими словами Рон выпустил из руки лодыжки гнома, и тот пролетев метров пять, шмякнулся наземь где-то за изгородью.
— Близковато! — оценил старания младшего брата Фред. — Спорим, я доброшу своего вон до того пня.
И если в начале Гарри в некотором недоумении жалел запускаемых в полёт недочеловечков, то весьма скоро перестал. Своего первого гнома он решил перебросить через изгородь без раскрутки. Но тот, почуяв слабину новоявленного гонителя гномов, изловчился впиться острыми как бритва зубами ему в палец. Отодрать его оказалось не так-то просто. И после этого Гарри их было уже нисколечки не жалко. Палец болел, кровоточил, а отдувались за это, понятное дѣло, собратья сие гадство содѣявшего.
В скорости выяснилось, что хватать их правой рукой было не только более удобно. Но также ещё и более эффективно. Оказавшиеся в хватке Гарри гномы становились как будто бы парализованными. Они не ругались, не пытались сопротивляться, да и улетали едва ли не дальше, чем те, которых запускали близнецы.
— Наши гномы глуповаты, — заметил Джордж, схватив сразу нескольких. — Услышат, что началось выдворение, так и лезут на поверхность. Нет, чтобы забиться поглубже в норы.
Скоро в поле столпилось несколько десятков изгнанников, и они длинной вереницей, ссутулив плечики, побрели прочь. Некоторые из них при этом явственно потряхивали головой и были и в самом дѣле как будто бы дезориентированы.
— Они вернутся, — сказал Рон, наблюдая, как гномы один за другим исчезают в зарослях живой изгороди на другом конце поля. — Им у нас нравится. Отец к ним так добр, говорит, что они забавные. — Слушающий Рона Гарри его уверенности не имел. Что-то подсказывало ему, что если и вернутся, то лишь те, которых выдворяли рыжие. Было что-то в походке и в виде тех, которых выдворил он сам.
Собственно, так оно и получилось, спустя недѣлю выдворение повторилось из-за того, что вышедшая во двор миссис Уизли заместо морковки вытащила с грядки только лишь её ботву. Гномов и в самом дѣле было процентов на двадцать меньше, и заметивший это Гарри решил не отлынивать. Палец после того укуса аж три дня болел, и раз так, то почему бы, собственно, и нет.
Жить Гарри пристроили в комнате Рона и опыт этот был незабываемым. Вся обитель рыжего однокурсника была в атрибутике с изображениями его любимой квиддичной команды. Плакаты, кое-какая одежда, и даже плед на его кровати. Практически всё так или иначе несло на себе символику Пушек Педлл. Рон квиддичем, кажется, и вовсе попросту болел.
Не было и дня, чтобы он об этом не вспомнил, и за две прошедшие недѣли Гарри уже сбился со счету, сколько раз объяснял ему, что нет и даже чуть, чуть и низенько, низенько, что вообще никак не полетит. Увы, но приятель, судя по всему, не собирался сдаваться, уже даже близнецы смотрели на него как на умалишённого. Но вот пришли письма из Хогвартса и всем стало как-то в раз не до, в общем не. Все читали каждый своё письмо.