— Пойдём что-ли, ночь на дворе, спать пора.
— Да, сэр, только я…
— На улицу выйдем и поговорим, — остановил уже практически готовый сорваться с уст ребёнка поток вопросов Олливандер. Открыл проход и неспешно направился по мощёной камнем мостовой.
— Мастер? — догнав его спросил чуть задержавшийся Гарри.
— Хочешь понять, как я обо всём узнал, и почему аж целому всамдѣлишному министру тебя как внука представил?
— ДА! Я… — громче чем хотел выпалил Гарри.
— Ну тише ты, перебудишь всех, — шикнул на тут же потупившегося мальчишку мастер палочек. И чуть помолчав, продолжил: — Совы ты мне естественно не посылал, ну да министру об этом знать, как мне кажется, вовсе не обязательно. А вот бармен и мой добрый друг Том это очень даже и сдѣлал, а если точнее, то он камином воспользовался. И как я и сказал министру, в апреле я обратился к мастерам по геральдике. А как заключение их получил, так сразу же Тома и попросил. Так мол и так, появится коли, предупреди. Письмам я подобные сведения доверять не рискнул, не после того, что ты мне о прошлом лете рассказал.
— То есть получается, что…
— Да, Гарри, о нашем подтвердившемся родстве я, как и сын мой, с самого начала лета знаем. И вот вначале к Тому прибывает самый настоящий всамдѣлишный министр магии, весьма надо сказать, с его слов, недовольный министр магии. Затем Ночной рыцарь и ты на нём. И вот, проводив тебя и министра в кабинет, он мне и сообщил, приходи мол, пострелёнок твой появился и министр при нём, недовольный жутко. Ну я бумаги подмышку, да и в путь, врѣмя хоть и позднее, да не позднее ночи будет. Как раз к самому интересному и подоспел.
— То есть получается, что это не шутка? Что я по-настоящему ваш всамдѣлишный внук?
— Двоюродный, если совсем точно, ведь то предположение, что я в поезде тогда тебе как пример высказал, полностью подтвердилось. И мать твоя племянница мне, тогда как отец её — Генрих Олливандер по рождению, в магловском мïре Генри Эвансом обратился. И так как Генрих и я — родные братья, то и выходит, что ты мне двоюродный внук.
— Но как же, вы же говорили, что это очень дорого и что мол смысл…
— А это когда, как и то, что дорого — я не спорю. Три месяца, практически четыре я деньги из оборота на это исследование откладывал. Ну да и ты у нас мальчик, вот прямо скажем, во всех смыслах не так чтобы обычный. Впервые, как ты помнишь, я тебя внуком тогда на перроне назвал, да и привязалась как-то. Укорял себя, убеждал, не стоит мол, не привязывайся. Ребёнку больно будет. Я-то старый, мне то что, а тут раз другой, третий и бац, ушатом по голове. Больно, обидно, не можно ребёнка больше, чем есть травмировать. Так прошёл год. В переписке я тебе не отказывал, вопросы у тебя были занятные, видно было, что по пустякам ты меня не тревожил. И вот прошлым летом ты из камина нашего вышел. А он ведь на входящие наглухо закрыт, накрепко заклят. Только своего пропустит. И вот ты, да ещё и по экстренному контуру, и заметь, все камины по линии задѣлъ, а нашему хоть бы что. А экстренный контур он на то и экстренный, что в случае аварии к очагу рода выбросит ближайшему. Для тебя это, собственно, как ты думаю теперь понимаешь, наш камин, да тот, что у Поттеров был. Камин дома в Годриковой лощине понятное дѣло данным-давно отключён, вот и остался наш. Путь твой, согласно адресу, близко пролегал, а потому несмотря на повреждения, сеть исправно отработала. И выбросила тебя аварийным сбросом. Неприятно, ясное дѣло, но всяко получше, чем в камине где-то по пути застрять. Не всегда в таких случаях выжить получается. Были случаи, давно было. Тогда же и контур аварийный ввели, и к камину основного дома семьи привязали.
И вот он срабатывает на тебя, и как я и сказал ранее, остаётся исправным. Ушиб плеча мы учитывать в данной ситуации не будем. Ты тогда полсети наизнанку вывернул. И тут уже даже не звоночек, набат прямо, далёкий ещё, но настойчивый. До зимы я колебался, думал, ведь, как ты и сам заметил, удовольствие это вот ни разу не дешёвое. А потом плюнул на всё, да и решился. Была, мол, не была, хоть правду о брате знать буду. Он, не он, оказалось, что он.
В середине июня ответ пришёл. Черным по белому печатями заверенный: Генрих Олливандер, в скобках магловская фамилия. Жена его, дочки и мужья их, и ты с кузеном своим, тётка твоя, сквиба она, кстати. Писать тебе не решился, не для письма подобное, и тогда же к Тому подошёл, так мол и так, мальца выловить надобно. Он даже и спрашивать не стал, покивал, и вот сегодня как тебя увидѣлъ, сообщил.