Краткий вывод по всем камням: в коллекцию годятся, к ювелиру — нет. Но с трудом представляю себе крестьянина, собирающего коллекцию камней. К тому же их довольно хорошо спрятали. Следовательно, владельцы полагали, что они имеют некую ценность. Тогда весьма интересно: кто такие камни покупает и с какой целью?
Проверим, какая у местных обувь. Вся она в прихожей. Хозяин как был, так и лежит в небольших сапожках, но снимать с него не буду. Хозяйка в чем-то смахивающем на сабо — подошва деревянная, верх кожаный. Дети умерли босыми. А что в прихожей — вот поршни, это от хозяина. Вот нечто весьма смахивающее на туфли, судя по размеру — хозяйкины. Вот две пары маленьких сабо — ясно, детские. А больше и нет. Поршни, конечно, можно и одеть, но непривычные они, на себя их напяливать пока не буду, но припасу. Мои ботиночки, увы, не вечны.
Теперь посмотрим еду. Климат явно не холодный, так что погреб должен быть. Он и есть, вот люк. А вот как с освещением? Выключателя почему-то найти не могу. Ладно, нащепаем лучинок. Свеча — ценность, тратить ее не хочу. Впрочем, чего тут трудиться, лучины и так заготовлены.
Я, оказывается, выдающийся огнедел. И кто бы мог подумать: разжег лучинку, затратив всего лишь пять попыток! Ладно, пусть я не гений, но уж точно талантище. А теперь быстрехонько в погреб.
На полу лежит на боку что-то грызуновое — аналог крысы. Ирландское рагу я готовить не умею, так что к еде это не причислим.
Висят окорока. И что-то еще очень мясное или сальное. На копчености я согласен. Забрать все и поднести к лестнице, там хоть что-то видно. Один окорок порядочно почат, от него осталось не более двух третей. Все равно заберем. Бочка — ну, ее вскрывать некогда. Очень большой кувшин, судя по весу и по плеску — почти полный. Пиво, наверное. Ладно, к лестнице его тоже. Голова сыру. Когда-то я встречал это выражение в 'Острове сокровищ'. Теперь-то сыр такой формы уже не делают. А вот этот — именно голова. Обязательно беру. И еще кусок сыра — остаток от прежней головы. Двести грамм, не больше, но пренебрегать нельзя. Беру. Фрукты и овощи могли уцелеть разве что в консервированном виде. Сушеная зелень? Но это в погребе не хранят.
Лучинка уже догорает, ну да ничего, я потушу огарок и перетаскаю все, что отложил, наверх.
Перетаскал. Вот вопрос: аналог хлеба тут пекли? Я бы его хранил в закрытой емкости, чтобы меньше черствел. Посмотрим здесь… ничего, а тут… ну, это не совсем хлеб, скорее лепешки. По твердости приближаются к несвежему железобетону. Впрочем, если слегка размочить в воде… Вроде в войну так с сухарями поступали. А вот где они хранили воду? И можно ли ее пить? На второй вопрос ответ есть, пожалуй. Если вода пережила такой удар, то микроорганизмы, если они и были в ней, убиты. Хорошо, хоть на один вопрос есть ответ. А все же — где хранили воду?
Я сам бы ее держал вблизи того места, где готовят. Готовила хозяйка на печи с плитой. Точно, вода есть в деревянных ведрах. А рядом две медных миски — одни с золой (для стирки, должно быть), вторая с чем-то растительным, совершенно сухим и очень мелко нарезанным. Вот это сырье непонятного назначения. Еще один вопрос без ответа.
А не перекусить ли?
То, что получилось в результате, напоминает поглощение сухпая в компании с холодной водой. Бывало и хуже, а по вкусности, может, и получше армейского. От горячего бы не отказался, да не хочется время терять на растопку печи да на подогрев; а на варку уйдет и того больше. Нет, пока обойдусь.
Так и не смог найти следов письменности. Ни книг, ни тетрадей, ни даже следов письменных принадлежностей. Точно также нет ни икон, ни изображений вообще чего бы то ни было. Ну ладно, здешние крестьяне читать и писать не умеют — готов в это поверить, но ведь в России, помнится, в доме держали лубки. А тут ничего. Запрет на изображения людей, как в исламе?