Лора попросила, чтобы я вынул батарею из мобильного телефона или оставил его в номере. «Похоже на паранойю, – сказала она, – но у правительства есть возможности активировать мобильные телефоны и переносные компьютеры на расстоянии, делая из них подслушивающие устройства». Если вы просто выключите телефон или компьютер, прослушка все равно может продолжаться, поэтому единственный способ ее избежать – извлечь аккумулятор. Я слышал об этом от правозащитников и хакеров, но как-то не придал значения данной информации, однако теперь я все воспринял всерьез, поскольку об этом говорила Лора. Поковырявшись в телефоне и поняв, что аккумулятор не извлекается, я отнес аппарат в номер и вернулся в ресторан.
Только после этого Лора начала говорить. Она получила несколько анонимных сообщений по электронной почте, которые показались ей вполне искренними и серьезными. Отправитель утверждал, что имеет доступ к крайне важным секретным документам, обличающим правительство США в слежке за собственными гражданами и гражданами других стран. Он решил предать данные документы огласке через Лору и настойчиво просил, чтобы она это сделала вместе со мной. Тогда я не соединил воедино то, что услышал, с давно забытыми сообщениями от Цинцинната, полученными несколько месяцев назад.
Лора достала из сумки несколько страниц с распечатанными письмами от анонимного отправителя, и я прочитал их за столом от начала до конца. Они были достойны внимания.
Второе письмо, отправленное спустя несколько недель после первого, начиналось так: «Все еще здесь».
Что касается вопроса, который я сразу же мысленно задал себе, – когда он будет готов предоставить документы, – отправитель писал: «Все, что могу сказать, – скоро».
В своих письмах отправитель просил Лору всегда извлекать батареи из телефонов перед началом серьезных разговоров или, по крайней мере, убирать сотовые в холодильник, что уменьшит возможность прослушивания, а затем убеждал ее работать с документами совместно со мной. Потом он перешел к главному:
«Шок этого начального периода [после первых разоблачений] окажет поддержку, необходимую для того, чтобы сделать Интернет более свободным для всех, но это не будет играть на руку обычному человеку, если только наука не опередит закон. Если мы поймем, как работает механизм нарушения нашей личной свободы, то мы победим. Мы можем гарантировать всем людям равную защиту от неразумной слежки с помощью универсальных законов, но только если техническое сообщество пожелает увидеть угрозу и сможет предложить сверхсложные технические решения. В конечном итоге мы должны воплотить принцип, согласно которому единственная возможность для облеченных властью пользоваться личной свободой наступает только тогда, когда той же свободой пользуются и обычные люди: это свобода, идущая от законов природы, а не от политики человека».
«Он вполне реален, – произнес я, когда закончил читать. – Не могу объяснить почему, но интуитивно я чувствую, что все это серьезно, он является именно тем, за кого себя выдает».
«Мне тоже так кажется, – ответила Лора, – в этом я мало сомневаюсь».
С точки зрения здравой логики наша с Лорой вера в правдивость того, о чем говорил информант, могла быть беспричинной. Мы понятия не имели, кто ей отправляет письма. Этим человеком мог быть кто угодно. Он запросто мог все придумать. Это также могло быть каким-нибудь хитрым трюком правительства с целью вовлечь нас в незаконное сотрудничество с информантом. А возможно, для публикации передавалась ложная информация с целью опорочить нас.
Мы обсудили все эти возможности. Мы знали, что в секретном докладе Министерства обороны США, подготовленном в 2008 году, WikiLeaks объявлялся врагом государства. В этом же докладе предлагались способы «потенциального уничтожения» данной структуры и обсуждалась возможность организации утечки в WikiLeaks ложной информации (интересно, что эта информация была тайно передана в WikiLeaks). Если бы она появилась на сайте WikiLeaks, то доверие к нему было бы подорвано.
Лора и я видели эти подводные камни, но мы решили идти вперед, положившись на собственную интуицию. Нечто необъяснимое, но в то же время очень интригующее убеждало нас в том, что автором письма был реальный человек и он говорил о подлинных вещах.
Последние семь лет меня не покидало убеждение о наличии опасной тенденции в вопросе госбезопасности США: это были радикальные теории власти о правах, которыми должно быть наделено правительство, – аресты людей, слежка за гражданами, растущий милитаризм и наступление на гражданские свободы. Журналистов, политических активистов и моих читателей беспокоила эта тенденция, о чем мы все говорили совершенно особым и сходным образом. Вряд ли, размышлял я, об этом стали бы рассуждать с таким знанием дела и с таким убеждением те, кто не разделял нашего чувства тревоги.