— Это мой конек, — сказал я. — И в этом деле я действительно довольно хорош. Я могу быть… каким угодно, но я никогда не подводил клиента.
Мы подошли к бару, и я завел его внутрь, держа его за руку, не давая возможности развернуться и убежать. «Странные Парни» могут быть тем еще местом для новичка. Мы спускались по металлической лестнице в бар, и каждый из посетителей оглянулся, чтобы посмотреть на вновь прибывших. В баре хватало обычных необычных субъектов. Две пылающих монахини в белых балахонах сидели за барной стойкой, Сестры Сияющего Приказа Святого Стронция. Из высоких стаканов они пили сверкающую воду, которая вряд ли искрилась, когда они делали заказ. Киборг с торчащими из него шестеренками засовывал палец в разъем и хихикал. Вампирша пила кровавую Мэри, и, глядя на нее, становилось ясно, что Мэри в нее, и правда, уходила. Миссис Судьба, искатель приключений — трансвестит, мужчина в наряде супергероини-борца с преступностью, брил ноги перед выходом на дежурство. В углу — тушки туристов с камерами наготове. Кто-то набил их и подвесил, шутки ради.
С минимальными усилиями я подвел Эмона-40 к стойке, усадил его как можно дальше от радиоактивных монахинь, и кивнул бармену и владельцу, Алексу Морриси, с негодованием глядящему на меня. Мы — друзья, как я думаю, но стараемся этого не афишировать. Возможно, это бы изменилось, если бы я не забывал оплачивать свой счет в баре время от времени.
Алекс Морриси — высокое воплощение страдания, основной цвет которого — черный, насколько это возможно, и с элегантным французским беретом на макушке, скрывающим плешь. Ему около 30, но выглядит он лет на десять старше. Попробуйте управлять баром на Темной Стороне, и станете таким же. Его постоянная угрюмость оставила глубокие морщины у него на лбу, и он только ухмыльнется, глядя, как вы меняетесь. Однажды он был женат, и все еще сожалел об этом. В основном, Алексу плевать на весь мир, и плевать, что кто-то знает об этом.
Можете заказать ему коктейль на свой страх и риск.
Он — потомок Мерлина — Сатанинского Отродья, похороненного в подвале под баром после того, как Камелот пал. Мерлин иногда проявляется через Алекса, и любой почувствует эту перемену. Быть мертвым не значит перестать быть главным игроком на Темной Стороне.
— Что ты здесь делаешь, Тэйлор? сказал Алекс. — Проблемы идут за тобой по пятам. Я только что закончил реставрировать бар после твоего последнего визита.
— У меня все отлично, спасибо, что спросил, — ответил я. — Выглядишь очень мило. Принеси мне побольше выпить, и себе налей.
— А что для мистера Обыкновенного? — спросил Алекс.
Эмон-40 замкнуто сидел рядом со мной, подчеркнуто повернувшись спиной к наиболее возмутительным посетителям бара. Я спросил его, что он хотел бы выпить, и он попросил белое сухое вино. Я тяжело глянул на Алекса, и тот неохотно налил Эмону стакан лучшего. Алекс совершенно не желал тратить урожай хорошего года на людей, не способных этого оценить.
— Есть тайна, которую надо раскрыть, — заметил я оживленно. — Кто-то затеял нечестную игру с жизнью моего клиента, надергав его других Я из альтернативного времени, чтобы создать ему проблемы, а может, даже убить его. Этот кто-то начал ту же игру со мной, свалив клиента с этими сложностями на меня. Ненавижу, когда люди начинают вмешиваться во Время. Как будто на Темной Стороне и без того недостаточно плохо.
— Вы слишком узко смотрите на вещи, мой дорогой Тэйлор, — это было сказано ленивым жеманным голосом. — Там, где вы видите проблемы, более здравый интеллект видит возможности.
Я оглянулся, усиленно заставляя себя не спешить. Это был один из частных сыщиков Темной Стороны, Томми Забвение.
Когда-то я был единственным частным детективом на Темной Стороне, но мои успехи подтолкнули других к дележке пирога. Томми Забвение — один из них, экзистенциальный детектив, который специализировался на том, что могло бы произойти, но в действительности не случилось. Один из самых убедительных людей, которых я когда-либо встречал. Томми мог завязать логику квадратными узлами и любого заставить согласиться, что черное — это белое, и наоборот, — только чтобы избавиться от него. Он высокий, продуманно слабый парень в Новых Романтичных шелках безумных расцветок. (В отличие от большинства, у Томми были крутые восьмидесятые. Наверно, это помогало ему быть экзистенциальным).