– Как это случилось, папа? Сначала это был костер, как костер. А затем все изменилось.
– Я не знаю. Но все эти кусочки дерева…
Они разрезали этих детей, разрезали их в клочья!
– Один мужчина сказал, что это сделал я, – произнес Билли безразличным голосом. – Он сказал, что я был пьян, и подстроил так, чтобы костер взорвался.
– Это грязная ложь! – Глаза Джона вспыхнули. – Ты не имеешь к этому никакого отношения!
– Он сказал, что во мне живет Смерть. Это правда?
– НЕТ! Кто тебе это сказал? Покажи его мне!
Билли покачал головой.
– Теперь это не имеет значения. Все закончилось. Я просто…
Хотел повеселиться. Все хотели весело провести время.
Джон схватил сына за плечо, и почувствовал, как что-то, похожее на толстый лед, сломалось внутри него. Взгляд Билли был странно темен и пуст, будто случившееся сожгло все предохранители в его голове.
– Все хорошо, – сказал Джон. – Слава Богу, что ты остался жив. – Папа, я был не прав, пойдя туда?
– Нет. Человек ходит туда, куда хочет, а иногда и туда, куда не хочет. Я думаю, этой ночью ты ходил и так, и так.
Недалеко от них, в коридоре, кто-то взвыл то ли от боли, то ли от горя, и Джон вздрогнул.
Рамона вытерла глаза рукавом и осмотрела занозы на лице Билли, некоторые из которых находились в опасной близости от глаз. Потом она задала вопрос, хотя заранее была почти уверена в ответе.
– Ты знал?
Он кивнул.
– Я хотел рассказать им, я старался предупредить их, что что-то должно случиться, но я…
Я не знал, как это будет выглядеть. Мама, почему это произошло? Мог бы я все изменить, если бы действовал по-другому? – По его намазанным вазелином лицу потекли слезы.
– Я не знаю, – ответила Рамона; обычный ответ на вопрос, мучивший ее всю жизнь.
В дальнем конце приемной, где находился коридор, ведущий ко входной двери, возникла какая-то суматоха. Рамона и Джон оглянулись и увидели, как люди толпятся вокруг толстопузого мужчины с седыми вьющимися волосами и высокого рыжеволосого юноши, который был примерно одного возраста с Билли. В следующее мгновение Рамона узнала вошедших, и ее пронзило током. Та ужасная ночь палаточной проповеди стала прокручиваться перед ее глазами: за все эти семь лет она не смогла спрятать ее в глубины подсознания. Какая-то женщина схватила Фальконера и поцеловала, прося его помолиться за ее пострадавшую дочь; мужчина в рабочей одежде оттолкнул ее, чтобы подойти поближе к Уэйну. За несколько секунд вокруг вошедших образовалась мешанина из рук и плеч родителей пострадавших и умирающих детей, пытающихся пробиться к Фальконеру и его сыну, привлечь их внимания, коснуться их, как будто они были ходячими талисманами, приносящими счастье. Фальконер позволил им окружить себя, но юноша в замешательстве отступил назад.
Рамона поднялась на ноги. К толпе, окружавшей Фальконера, подошел полицейский и попытался навести порядок. Сквозь толпу жесткий взгляд Рамоны встретился со взглядом евангелиста, и мягкое, холеное лицо Фальконера начало темнеть. Он направился прямо к ней, не обращая внимания на просьбы о молитве и исцелении. Прищурившись, он взглянул на Билли, а затем снова перевел взгляд на Рамону. Позади него стоял Уэйн, одетый в джинсы и голубую вязаную рубашку с аллигатором на нагрудном кармане. Он посмотрел на Билли, и их взгляды на мгновение встретились; затем глаза юноши остановились на Рамоне, и той показалось, что она ощущает исходящий из них жар ненависти.
– Я знаю вас, – мягко произнес Фальконер. – Я запомнил вас с того самого момента. Крикмор.
– Правильно. И я тоже помню вас.
– Произошел несчастный случай, – начал объяснять Джон Фальконеру. – Мой мальчик был там, когда это все случилось. У него порезаны все руки, и…
Он видел ужасные вещи. Вы помолитесь за него? Фальконер не отрываясь смотрел на Рамону. Он и Уэйн услышали о взрыве костра по радио и приехали в госпиталь, чтобы предложить утешение; снова нарваться на эту женщину-колдунью было последнее, что он мог ожидать, и он испугался, что ее присутствие может вредно сказаться на Уэйне. Рамона казалась рядом с ним карликом, однако под ее жестким оценивающим взглядом евангелист почувствовал себя маленьким и беззащитным.
– Вы привели своего мальчика для того, чтобы он занялся исцелением?
– Нет. Только для помощи мне в службе.
Рамона перевела свое внимание на юношу и сделала шаг по направлению к нему. Билли увидел, как сузились ее глаза, как будто она увидела в Уэйне Фальконере что-то, что напугало ее, и что он сам еще не мог видеть.