— Разрешите?
— Да.
Горбов говорит это «да» с откровенной досадой, не отрывая взгляда от какой-то бумажки на письменном столе. Он сидит спиной к окну, несколько ссутулив массивную фигуру и положив на стол большие руки с пухлыми пальцами. Я здороваюсь. Горбов вздыхает и поднимает на меня скучающие глаза.
— А-а, это опять вы, — кисло говорит он.
Я с вызовом подтверждаю:
— Да, опять.
Я даю себе слово сдерживаться. Жду приглашения сесть. Не дождавшись, сажусь без приглашения.
— Степан Александрович, необходимо устроить на работу одного паренька.
— Опять эта ваша шпана, — брезгливо отвечает Горбов.
Все мое миролюбие моментально улетучивается.
— Мо-я шпа-на? — переспрашиваю я дрожащим голосом. — Моя шпана? А почему моя? Почему не ваша? Разве вы не такой же советский человек, как я? Или вас интересуют не люди, а только штатные единицы?
— Знаете что, вы лучше воспитывайте эту… этих, детишек своих, а я в нравоучениях не нуждаюсь, — краснея до самой лысины, говорит Горбов.
— Нет нуждаетесь! Не хотите слушать меня, так будете слушать коммунистов на партсобрании. Я пойду в завком, в партком, в райком партии…
Горбов вскакивает, перегнувшись через стол, кричит мне в лицо:
— Что вам надо? Что вы от меня хотите?
— Мне надо… Надо, чтобы вы приняли на работу одного парнишку.
— Что он умеет делать?
— Пока ничего не умеет. Его надо учить.
— Я так и знал, — трагически восклицает Горбов, опускаясь на стул.
— Это глупо, — медленно говорю я, — глупо думать, будто за воспитание отвечает школа и детская комната милиции. Каждый человек отвечает, на любом посту. Это такая же обязанность каждого человека, как трудиться и защищать Отечество… В будущем, наверное, будет в Конституции такая статья.
— Я вижу, вы все-таки хотите прочесть мне популярную лекцию о моих обязанностях.
— Вы в ней нуждаетесь!
— Могу принять вашего парнишку только в строительную бригаду.
— Он мечтает стать шофером… Если бы учеником шофера… Или хотя бы учеником слесаря в гараж.
— Не нужны. Есть курсы шоферов. Пусть учится без отрыва от производства. Сколько ему лет?
— Шестнадцать.
— Ну, вот… Сокращенный рабочий день. «Штатные единицы». Да, мне нужны штатные единицы, соответствующие тому месту, которое они занимают, а не мальчишки. Пусть завтра приходит с паспортом. А на шоферов принимают с восемнадцати.
— У него нет паспорта. Ему исполнится шестнадцать через три месяца.
— Так что же вы мне тут голову морочите?! Пусть приходит через три месяца.
— Его нельзя оставлять на улице, поймите! Его немедленно нужно в коллектив, к рабочим людям. Без коллектива мне не удержать его.
— Ничего не могу сделать. Несовершеннолетнего не приму.
От Горбова я пошла к директору завода. Директор слушал меня любезно и внимательно, но принять на работу Рагозина отказался.
— Три месяца — невелик срок. Не понимаю, чего вы беспокоитесь?
Директор нетерпеливо постукивает пальцами по стеклу. Его ждут другие дела. Каждый выполняет свой долг. Директор борется за план, Горбов — обеспечивает завод наилучшими кадрами. Все так. Но если на ваших глазах тонет человек, неужели вы не кинетесь ему на помощь? А тут то же самое. Парнишка тонет. Нравственно тонет.
Мои рассуждения не убеждают директора. Возвращаюсь с завода ни с чем.
«Несовершеннолетние должны учиться, а не работать». Это директор мне объяснил. Верно. Разумно. Но что делать с такими, как Николай? Если не получилось у парня со школой? Бесполезно пытаться вернуть его в школу, шестнадцатилетнего — в пятый класс. И Борис Таранин не учится. Пускай таких ребят немного, но они есть. Можно ли закрывать глаза на это?
Скверно, что не удалось устроить Колю. Три месяца — небольшой срок, когда все идет нормально. А с такими, как Рагозин, каждый час может случиться беда. Правда, он теперь стал взрослее, разумнее. Постараюсь убедить его, чтобы покончил знакомство с Зубаревым. Немедленно и навсегда. Наверное, он уже ждет меня. Вот сейчас и поговорим.
Но Рагозина в детской комнате нет.
— Варвара Ивановна, Коля не приходил? — спрашиваю я уборщицу.
— Не было. Полковник звонил, велел вам зайти.
27
Полковник широкими шагами ходил по кабинету и неторопливо рассказывал:
— Зубарев с ребятами собирался ограбить магазин. Есть тут на одной станции. Сначала не сознавался, но улики выдали. В чемодане — мешки, фомки, напильники, связки ключей, бутылка с кислотой. Но главное не в этом. Тут мы просто предотвратили преступление. А случайно открылось другое.