Гости уже собрались. Соседи Ниловых — бухгалтер с женой, молодожены инженеры — его зовут Павлом, жену Асей — и еще человек шесть, все парами: муж с женой.
В просторной гостиной высокая, под потолок, густо украшенная игрушками елка. В уютном полумраке при свете елочных огней все выглядит особенно празднично. Таня демонстрирует елку.
— А вон тот шарик, вон-вон, зеленый, с ямочками, видите? Это я выбирала.
Ася смотрит на девочку, смеется. Наверное, мечтает, когда у нее будет такая же. Эдик отводит меня в сторону.
— Вера Андреевна, вот хорошо, что вы пришли. А вы красивая в этом платье. Папа, правда, Вера Андреевна красивая?
— О, да.
Наверное, в таком полумраке незаметно мое смущение. Не для этой ли минуты я так тщательно подгоняла ставшее чуть широковатым платье, укладывала волосы? Ах, ведь Новый год, при чем тут… До чего трудно иногда даже самой себе сознаться в маленькой хитрости!..
Нилов подходит ко мне.
— Новогодний вечер не должен быть тихим. Пойдемте выберем пластинку. Вы любите музыку? Даже очень? А мне одному не справиться с такой задачей. В праздник жена не хочет видеть меня в очках, а без очков мне не прочитать.
— Где это вы испортили зрение?
— Чертежи. Всю жизнь с чертежами.
Мы заводим вальс. Гости тотчас начинают танцевать. Меня приглашает пожилой бухгалтер.
— Позвольте?
— Я, должно быть, уже разучилась.
— А я того лучше: никогда не умел. Но ведь Новый год!
— Ну, если новый…
И мы вступаем в круг. Первый приз нам вряд ли удалось бы взять, но все-таки получается. Как давно я не танцевала. Немного кружится голова. А Нилов стоит у радиолы в своем светло-сером костюме и смотрит на танцующих. Правый туфель чуть-чуть жмет. А, пустяки, не надо обращать внимания.
Музыка кончается.
— Сейчас поставлю другую пластинку, — объявляет Нилов. — Но не ручаюсь, что попадется, вытянул наугад.
— Довольно пластинок, Ваня, — ласково перебивает его Елена Васильевна. — Пора за стол. Надо же проводить старый год, он был не таким уж плохим.
— Я не против, — смеется Нилов.
— Ваня, ты садись с Верой Андреевной, — командует хозяйка.
Сама она усаживается в конце стола, рядом с Асей.
Новогодний вечер, похожий на другие вечера и все же неповторимый. Тост за старый год, в торжественной тишине голос диктора из Москвы, удары курантов, трепет в сердце… И тост за Новый год, который, как верится всегда, будет лучше минувшего. И вот он уже наступил и пошел минута за минутой отстукивать свое время.
— Вы грустите, Вера Андреевна?
— Нет, что вы, вовсе нет.
— Не надо грустить. Вы должны быть счастливы. В новом году я вам обещаю счастье.
На один миг я осмеливаюсь взглянуть в его лицо. Беззаботное, домашнее без очков, оно кажется гораздо моложе.
— Разве в вашей власти сделать мне такой богатый подарок?
— Попрошу деда-Мороза. Мы — старые друзья, надеюсь, он мне не откажет.
— Но вам нужно для себя. А на два счастья он, пожалуй, не расщедрится.
— Тогда я уступлю вам свое.
«Нет, не уступишь». Это я говорю уже мысленно.
— Идите танцевать, — громко зовет Ася.
Я опять танцую с бухгалтером. Он выполняет свою роль кавалера деловито, молча и чуть-чуть пыхтит от одышки. Потом меня приглашает Павел. Он весь светится счастьем. Ему беспрестанно хочется говорить об Асе. «Вам нравится Ася? Нет, правда? Давно ли женаты? Давно. Уже три месяца».
Нилов не танцует. Сидит возле радиолы и с мягкой улыбкой наблюдает за гостями. Елена Васильевна то и дело убегает на кухню, готовит чай. В углу стоит пианино, манит меня, но никто не предлагает сыграть, а без приглашения неудобно. И все же, когда хозяйка подходит ко мне, я не выдерживаю.
— Кто у вас играет на пианино?
— Никто. Купили для детей. Эдик занимался, а потом не стал.
— Хотите, я уговорю его?
— Если бы вы сумели…
— Попробую.
— Вы, вероятно, сами играете?
Я нетерпеливо откидываю крышку. Чувствую в пальцах необыкновенную легкость. На минуту задумываюсь. Сыграю Баха. Я люблю Баха.
И вот уже нет ни самолюбивого волнения, ни мыслей, ни слушателей — ничего и никого нет вокруг меня, только музыка, только я и клавиши пианино и эти вечно прекрасные звуки. Я самозабвенно лечу им навстречу, и веселое, гордое чувство возникает в груди.
Кто-то неслышно подходит, останавливается, положив руку на пианино. Ася. Милая большеглазая Ася. Я играю для себя и для вас. Я играю для всех. Нет, нет, вы напрасно думаете, что это только для одного человека. Пусть слушают все. Пусть слушают все. И он тоже…