Шатен достает пачку сигарет и бросает в руки монахине, которая идет к окну.
– Похоже, коллапс часто вас преследует и это, не что иное как ваша жена.
– Отлично. Из вас не плохой осведомитель получился бы. У вас выдающийся талант подслушивать разговоры.
– Я хотела уточнить, правда ли вы все забыли, или что-то еще помните?
– Что то помню, что то нет. И самое печальное, что очень важная часть событий из этого дня, напрочь вылетела у меня из башки.
Виктор становится за спиной монахини, обнимает за плечи и подносит к сигарете зажигалку. Девушка прикуривает, и он слегка отходит.
– Послушаешь вас, и подумаешь, что ваша жена какая-то чокнутая.
– Да, есть такое. Осточертела, сил никаких нет. Везде сует нос свой, куда ей не следовало бы.
– Но, это жа ваша жена. Мужья бывают такие сволочи.
– Это вопрос не ко мне. Я не семейный психолог, и не могу подтвердить, кто сволочь в данный момент, я или она.
– А, та девушка, которая от вас сбежала, и есть ваша супруга?
– Нет, обычная подружка. И хоть она ко мне пристрастна, у нее есть испанский парень.
Становясь и опираясь плечом о стену, Виктор изучает черты лица чекистки и восхищается молодым, красивым ее профилем.
– Так что, вы не единственная на свете одинокая и страждущая. У меня развод скоро с женой, и я такой же одинокий. Послушайте только, что я посвятил нашему одиночеству.
Виктор читает стих:
– Мы одиноки с вами в бесцельном пустом мире. В тоске блуждаем и кричим в неистовстве. Освободить хотим оковы душам нашим – желания, чувства и порывы в нашем естестве.
– Тонкий вы человек, я скажу вам. Крадетесь прямо в душу.
Виктор становится ближе к Монахине.
– Я вынужден признаться, что вы воодушевляете меня на серьезные поступки. – говорит мужчина – Какое-то десятое чувство подсказывает мне о синтонности наших чувств. Я осознаю, что все, случившееся с нами, не просто так. И я вообще не верю в случайности.
– А я напротив.
– Что же вы за монашка такая?
Виктор отходит в сторонку, чтоб получше изучить девушку. Он восхищается ее прекрасным обликом, и в следующую секунду весь его вид выдает в нем жгучую страсть к ней.
– Вероятно, боги понимают, как нам с вами страшно засыпать и просыпаться в одиночестве по утрам. И кому, как не вам, это известно. – продолжает шатен – Я оказался с вами в немыслимой ситуации, в которой, как вы утверждаете, нас усыпили транквилизатором. Допустим. У меня действительно болит зад. Но кто и зачем это сделал, так синхронно убаюкав нас, словно учел наши тайные пожелания?
Виктор сзади подходит почти вплотную к чекистке. Ее головная накидка вьется на ветру и слегка касается его лица.
– Все это так странно и загадочно, что у меня закрались смутные подозрения.
– Что вы еще выдумали? Что я, как плюшевого медвежонка, вас отшлепала по заду, и специально убаюкала в люльку?
– Я этого не утверждаю, но наверняка мы в начале хорошенько порезвились.
– Пускай так, если вам легче от осознания своей значимости перед женщиной.
– Я потерял подругу, и теперь совсем одичал. Но во всем, что с нами произошло, не вините себя. Пусть совесть ваша будет чиста, как слеза младенца. Ваши тайные стремления и жажда, которые вы годами с мучением глушили в себе, наконец-то обрели свободу.
Виктор, подойдя ближе, теперь вполголоса говорить на ушко девушке:
– И нет здесь ничего страшного. Небо не разверзлось, гром и молния не бьет и не грохочет над вами, как устрашали вас надзирательницы. Вы свободны от глупых поверий. И теперь можно отведать дар Творца, и вкусить легко доступную сладость.
Монахиня выкидывает в окно недокуренную сигарету и поворачивается лицом к Виктору. Создается интимная атмосфера, в которой они смотрят друг другу в глаза, и мужчина продолжает свою льстивую речь, становясь ближе, будто готовясь к поцелую.
– Ох, если бы вы знали, как непостижимы и божественны эти чувства, и чего вы отвергали все эти годы — по истине подлинного рая. Вы бы отдали все, чтоб испытать его неописуемые блаженства, хотя бы на одну секунду.
Шатен делает попытку поцеловать монахиню, но она отстраняет его и выходит из номера.
– Умоляю вас, всего два слова – просит шатен, выбегая за ней в коридор. Девушка оборачивается у приоткрытого номера 217.
– Вы меня уже достали – заявляет чекистка, и приковывается к его пристальному взгляду. Мужчина с чувством болезненной влюбленности говорит так, будто боится упустить важный момент в своей жизни:
– Я стал уже привыкать к вам. Ищу ответ в ваших глазах, но не нахожу. Какой из богов мог создать это злосчастное чувство пытки, сжигающее все внутри, как пламень инквизиции?