– Я боюсь? Ты ошибаешься. В отличии от этой дуры, перед тем, как махать кулаками, я думаю и взвешиваю, а потом внезапно бью в морду. Ты думаешь я испугалась, когда она потянула ко мне свои поганые когти. Нет, ни в коем случает - гордо заявляет Тамара, и Виктор изумленно пялится на нее, но девушка выталкивает мужчину из комнаты, захлопнув за ним дверь.
На лужайке Алипия уже не находит себе места и чует не ладное.
– Что они там делают? Может, пойти за ними?
Роман недоуменно пожимает плечами, но в этот момент из дома выходит Виктор и идет к ним.
– Я как знала, что он вернется один – в полголоса цедит через зубы супруга.
– Бедная ранимая девочка, ты ее довела. Она же такая чувствительная, теперь заперлась в комнате и плачет – пытается Виктор возложить вину на свою жену.
– Бедная маленькая девочка, может, хрустящие вафельки ей купить, или сладкий леденец? – едко парирует Алипия.
Тамара в доме с неким недовольством подслушивает их разговор за окном, прячась за шторой и слышит речь Виктора, которая приводит ее в негодование:
– Не деликатно умудренной сединой женщине смеяться над ранимой и беспомощной девицей.
– Может, она боится чего-то? Например, что ее как глупую курицу, выведут на чистую воду? – добавляет масла в огонь супруга Виктора и Тамара теряет самообладание.
– Ничего себе – бурчит себе поднос уязвленная девушка и идет во двор. Она заходит на лужайку, в тот миг, когда Виктор вступается за нее:
– Нет, просто ее натура утончена, деликатна и чувствительна ко всякого рода невежества и быдловатого хамства. Вот и она, очухалась – замечает Виктор любовницу.
Тамара становится напротив Алипии в гордой стойке, сложа руки на груди и Алиеия первая заговаривает с ней:
– Вы хотите прояснить нам ситуацию?
– Я паспорт найти не могу.
– Давайте по честному. Вы ему сестра?
– Да, конечно.
– Родная сестра? – с материнской, но сарказной ноткой спрашивает Алипия.
– Разумеется, да.
– Спасибо, для меня это очень важный ответ, безвинная пташка.
Виктор сгорает от стыда на месте и перебирает в голове варианты всевозможной лжи, чтоб выкрутится из неловкой ситуации.
– Мне так льстит, когда она называет меня «родной братик». Это вошло в обиход с детства, когда она стала комплексовать относительно нашего далекого родства.
Тамара идет к месту пикника и садится возле костра, помешивая угольки потухающего пламени. Виктор оборачивается к ней, а спиной становится к Алипии.
– Куда ты, Тамара, - обращается он к девушке - я же обещал вас познакомить. Не пугайся мою супругу, она добрая, слегка нервная, но быстро остывает.
Затем, Виктор обводит жестом стол с закусками, разъясняя уже возбужденной праведным гневом, за его спиной, Алипии:
– У нас сегодня годовщина по матери Алипия, вот мы и собрались в кровном родительском уголке – многоречиво произносит Виктор свой монолог, принимая мечтательный вид. – В нем когда-то проходили наши годы беззаботного веселья. Детский звонкий смех раздавался в округе, а радуга над нами переливалась всевозможными цветами. И мы здесь, в куче песка, строили свои песочные замки. Помнишь, сестричка моя? И рядом наша любимая маменька.
Алипия замечает возле деревца угольную лопатку. Виктор вновь поднимает к небу блаженный взгляд и крестится, торжественно произнося:
– Царство ей небесное, и пусть земля ей будет пухом.
Алипия хватает лопатку и черенком бьет супруга по голове, яростно выпаливая своим грубоватым баритоном слова:
– Как черт подери ты мне уже надоел!
Помутнение в глазах, а потом темнота наступает в сознании Виктора, слова раздаются невнятным эхом и он отрубается.
Глава 2
Спустя неделю, культурно одетые средних лет мужчина-адвокат и молодая его супруга Валерия, с аристократической манерой прогуливаются по безлюдной улице, между достопримечательных домов Питера. В десяти метров от них, из раскрошенного особняка Алипии, доносятся звуки скрипки. Там, в изящно обустроенной большой комнате первого этажа, облицованной белым мрамором, как и все в доме, с полотнами в золоченой вышивке и картинами, на скрипки играет Виктор. Его артистическая игра передает настроение мелодии.
В комнате, на стене под боком висят семейные фотографии. Среди них выделяется небольшая коллекция, изображающая Виктора калекой, замотанным в бинты: на одной из них он в постельной койке с гипсом на руке, на другой – позирует с каким-то престарелым ветераном, сидя в инвалидной коляске. На последней с костылями и обмотанный, с ног до головы, как мумия. Он ехидно лыбится, а рядом с ним суровая Алипия. Она недовольна мужем и это очевидно по тому, как она свирепо косится на него.