Алипия не скрывает удивления, смешное с возмущением.
– На две недели! Этот ублюдок совсем обнаглел. А то, что у тебя еще десять дней отпуска, это ничего не значит?
– Что я могу поделать? Я умалял его оставить меня в покое.
– И ты Виктор согласился?
– Да, у меня не было другого выхода.
– Ты не мог послать его в задницу? Посто послать, и разговор закончен.
После секунды замешательства и Виктор находит ответ:
– Ты знаешь, не понимаю, что заставило меня принять это решение. Он, видимо, владеет какой-то техникой внушения. Я до сих пор будто бы в глубоком трансе. А отказать уже поздно.
– Почему поздно? Откажи ему! Позвони и откажи! – повелительным жестом указывает в сторону телефона Алипия.
– Нет Алипия, Назад пути нет. Старика инфаркт хватит. Для него это очень важное мероприятие, которое нельзя срывать. Там ведь будет высокопоставленная делегация государственных мужей Франции.
– И снова я должна буду раскошелиться из собственного кармана, потому что ваша организация взяла в моду не выплачивать тебе командировочные!
– Ты слегка утрируешь. Все затраты компенсируются гонорарами с концертов.
Виктор идет к дивану и плюхается в него – продолжая импровизировать – да, конечно, они намудрили с бухгалтерией, но сейчас везде так.
– Уму непостижимо.
– Хорошо. Я заставлю их платить. На худой конец, я выпотрошу карманы импресарио.
– Выслушай внимательно мое предписание, Виктор. – суровым тоном подчеркивает каждое слово Алипия – Ты никуда не полетишь, я ясно выразилась?
– Смени пожалуйста приказной тон. Крепостное право, вроде, уже отменили.
Внезапно тон супруги меняется, но в голосе появляется жалоба и даже едва уловимая плаксивость:
– Тебя так часто не бывает дома, что я сутками скулю одна. Мне так одиноко, разве это не видно?
– Что ты, я все вижу, и скорблю вместе с тобой. Но работу нельзя бросать.
– Вообще, если по сути, зачем она тебе? Ты в деньгах не нуждаешься. У тебя все есть, что пожелал бы любой мужчина на твоем месте.
– Работа – моя муза, я родился музыкантом, и не собираюсь закапывать талант. К тому же, ты слишком непостоянная, сегодня любишь и милуешь, а завтра отвесишь пинком под зад.
Виктор, поднимается с кресла, и идет к бару, наливая себе выпить.
– Дай мне поговорить с твоим импресарио – внезапно и требовательно просит Алипия и мужчина вздрагивает, пролив на пол выпивку.
– Ты что, он слабонервный сердечник. А убивать старика разгоряченным темпераментом разгневанной женщины – изощренный способ убийства.
– Может пора уже это сделать, а то я никак не дождусь его пенсии.
В голове Виктора крутятся тысячи идей, наконец его осеняет и он выдает спасительную лож:
– Стоп! Черт подери, ты права, как мне раньше в голову не пришло! В ноябре, то есть, – мужчина, делает паузу для того, чтоб выдумать приблизительную дату – , это же на следующей неделе, боже мой! Как время летит. – продолжает он, возбужденно ходя по комнате, и время от времени отпивать вино с фужера – Импресарио отправляется на пенсию – высказывает наконец апогею своей мысли супруг.
– Это точно? - Недоумевает Алипия, и Виктор для правдоподобия бьет себя в грудь.
– Клянусь тебе! А это значит, что я стану свободным музыкантом, и мы скоро очень часто и помногу будем заниматься нашей музой любви. Ее станет так много, клянусь тебе, так, что ты взмолишься, чтоб старик вновь взял меня к себе в обиход. – с особым злорадством подчеркивает жестом указательного пальца Виктор -– Но будет поздно, Алипия, ибо он, может быть, уже уйдет на вечный покой и никогда не воскреснет.
– То есть, ты последний раз имеешь дело с этим скупердяем?
– Выходит, да. Но сейчас, очень важно не подвести бедного моего старикана, и помочь ему славно завершить свою карьеру. Ты понимаешь это? У него настали последние деньки.
Алипия облегченно вздыхает, обдумывая услышанное.
– Так и быть. Чтоб больше я не слышала об этом твоем старике. Пускай отправляется на пенсию, и больше нас не тревожит – грозно говорит женщина.
– Ну, наконец ты все поняла дорогуля моя. Как только вернусь из Испании, клянусь, сыграю тебе Мариачи.
– Ты сказал, полетишь в Париж.
Виктор теряется, он понимает что ляпнул не то что надо, но тут же приходит в себя:
– Тьфу ты. Я оговорился. Ведь там же Лувр и Эйфелева башня?
– Ну, а где еще?
– Вот туда я и лечу.
Алипия пронзительно глядит в скользящие и лукавые глаза Виктора, пытаясь что-то в них угадать.
Глава 3
В аэропорту Барселоны приземляется пассажирский самолет. Объявляют посадку, шасси опускаются, и Виктор в салоне просыпается. Выглядит он слегка помятым и не всыпанным. Он в белой рубахе под серыми брюками и пиджаком. Наконец, он встает и собирает вещи, из багажа вынимая чемодан с зачехленной гитарой, и вскоре вместе с пассажирами спускаясь по трапу.