У меня из рук вырывают бинокль — я слишком задумался, пора вернуться к реальности. Красивый четкий голос Никифора повторяет наши позывные:
— «Каштан»! «Каштан»! Я — «Платан»… Ты меня слышишь? Перехожу на прием…
— «Платан»! «Платан»! Я — «Каштан», — отвечает наш штаб. — Слышу тебя прекрасно, перехожу на прием…
И снова голос Никифора:
— «Каштан»! «Каштан»! Я — «Платан». Докладываю: несколько минут назад в «Миоару» приехал Чобану. Конец сообщения. Перехожу на прием.
— «Платан»! «Платан»! Я — «Каштан». Сообщение принял. Когда появится Отважный, срочно пошлите его на базу. Конец сообщения.
В разлившейся тишине у меня в ушах продолжают звучать последние слова «Каштана», как мелодия любимой песни. Мирча безжалостно возвращает меня к реальности:
— Эй, Отважный, это про тебя! Ты слышал?
Там, в здании напротив, собрались сейчас все немецкие заправилы. Стало быть, если будет нужно, мы всех сразу и схватим.
Мысли мои снова возвращаются к операции «Унде». Ее сценарий предполагает только одно главное действующее лицо — им-то и должен быть я.
«ВАЛЬТЕР» КАЛИБРА 6,35
Не помню, как я выскочил на улицу, как оказался на сиденье автомобиля рядом с угрюмым водителем. Ору: «Давай гони!» — как будто призываю: «Вперед! В атаку!»
— У меня тут немец сзади, — сообщает мне водитель полуобморочным голосом.
Сгоряча я почти не обращаю внимания на его слова, но, обернувшись, внезапно оказываюсь под дулом пистолета.
— Понятия не имею, откуда он взялся… и чего хочет. Я ни хрена не понимаю, чего он лопочет, — стонет шофер.
Тот, кто захватил машину, водителя, а теперь и меня, — в штатском. Из-за наступающей темноты и неожиданности я как следует не могу разглядеть его лица. Зато пистолет я определяю сразу: «вальтер» калибра 6,35… Черт подери, это круто меняет дело. Беру себя в руки и спрашиваю:
— Bitte schön, was wünschen Sie?[4]
Прежде чем я успеваю услышать ответ незваного «гостя», до меня доносится злобное рычание шофера:
— А ты-то, ты-то что? Тоже, может, из немцев?
Оружие незнакомец держит твердой рукой — видно, что палец его уже не раз спускал курок «вальтера». Дуло пистолета кажется мне неестественно черным и большим. Спрашиваю опять, тоже по-немецки:
— В самом деле, что вам нужно?
На этот раз немец отвечает:
— Ich möchte, dass man mich nach Otopeni fährt… so schnell es geht.
— Чего это он говорит? — спрашивает водитель.
— Чтобы ты отвез его в Отопени, и притом как можно быстрее.
Не обращая внимания на пистолет, шофер оборачивается к незнакомцу и шипит сквозь зубы:
— Нет бензина!.. Нихт бензин!.. Бензин — йок!
Это было бы смешно, если бы не серьезность ситуации. В ответ на многоязычное объяснение клиент с «вальтером» в руках командует:
— Wenn, er mich hintergeht, blas ich ihm das Licht aus!
— Он говорит, что если врешь, то у тебя сейчас мозги вылетят.
Мастер руля включает зажигание. Он яростно ругается, имея в виду немца, но по ходу дела не забывая и меня. «Бьюик» трогается с места вяло и неохотно.
— Все из-за тебя… Я б уж давно был дома, черт побери…
Теперь очередь немца поинтересоваться, что это там водитель бормочет. Такая реакция человека с пистолетом приводит меня в состояние искренней радости. Румынского он, стало быть, не знает. Я перевожу, что шофер просто недовольно ворчит. Это сообщение вызывает бешенство немца.
— Скажи ему, что я не намерен шутить! Пусть не жалуется, я заплачу вдвойне… Со мной эти фокусы не Пройдут, если окажется, что бензин есть, а он меня надувает. Пристрелю как собаку…
Перевожу эту угрожающую речь слово в слово, а под конец добавляю свое:
— Слушай, дядя, внимательно, что тебе я скажу!.. Когда подъедем к «Буфету», изобрети какую-нибудь поломку. Положись на меня, все будет в порядке.
— Если мне стукнет в голову, так могу вообще всадить машину в телеграфный столб. Сам сдохну, но заодно еще двух мерзавцев угроблю… — честно предупреждает меня таксист.
Меня этот ответ устраивает. Однако немец что-то унюхал и угрожающе рычит:
— Э-э, что он там болтает?
— Я ему посоветовал быть серьезным и послушным, со мной тоже шутки плохи… А он свое ноет, что карбюратор барахлит… Говорит, на большой скорости может выкинуть номер.
— Я разбираюсь в карбюраторах, — заявляет немец.
Таксист понимает наш диалог со своей колокольни:
— Если продашь меня…