— Вот, — тихо сказал мужик и протянул старшему патруля выуженную из под армяка бумажку.
Старший взял ее:
— Мандат… — пробежался глазами, хмыкнул. — Эсер, — скривился он.
— Тут вон еще… — мешочник выудил второй сложенный листок.
Железнодорожник его развернул и прочитал бегло:
— Постановление центрального комитета партии социалистов-революционеров номер шестнадцать дробь четыре… Приговорил провокатора и предателя дела партии Владимирова Константина Константиновича к смертной казни… Приговор привести в исполнение безотлагательно и при первой же возможности…
— Выходит, казнили, — понимающе посмотрел на патрульных мужик-мешочник. — А этот, — кивнул железнодорожник на убитого паренька, — выходит, Владимиров?
— Скоро станция, там разберемся, — сказал старший патруля и спрятал в карман листок. — Я последний раз говорю, граждане, приготовьте документы для проверки!
Только тут Владимиров понял, что смерть обошла его стороной. Он вздохнул и достал из торбы мандат о срочном вызове в петроградский комитет кооперативных работников младшего счетовода рыбинской артели «Красный рыбарь» Исаева Максима Максимовича…
*****
А вы-то сразу и не догадались, что мичман был совсем не мичманом? Да это и немудрено. Вот уж кто умел личины менять, так это он… Владимиров Константин Константинович…
Он тогда счетоводом значился. Тихоньким таким бухгалтером, застенчивым и скромным. Между прочим, дочка председателя артели на него с большим интересом поглядывала…
Его же эсеры к смерти приговорили как провокатора, а ВЧК — к расстрелу. Вот он в рыбачьей артели и отлеживался. Ему бы там еще с полгодика… а он не выдержал, в Петроград помчался, чтобы с ней повидаться…
*****
Второй раз Владимирова, или, как он теперь значился по документам, Исаева, пытались убить сегодня…
— Вы за нее не беспокойтесь, товарищ чекист, — Бехтерев тряхнул гривой густых длинных волос. — Мы делаем все, что в наших силах… Заметный прогресс… Весьма заметный… Вы же видели.
— Да, Владимир Михайлович, я вам полностью доверяю, — Константин кивнул и невольно поморщился.
Резкая боль ударила в висок, и в глазах на мгновение стало темно.
— Что с вами? — озабоченно спросил Бехтерев.
— Это так, — ответил Константин. — Контузия. Пару месяцев назад в Киеве бомбу кинули…
— Вы ранены?
— Три пули из меня вытащили, но теперь все в порядке… До свадьбы заживет, — улыбнулся чекист.
— В газетах писали…
— Врут! — отрезал Владимиров. — Вот только контузия…
— Позвольте вас осмотреть.
— Не стоит… Со мной все в порядке, — он натянул на голову мичманку с кровавой атласной ленточкой, пришитой к тулье. — Мы с товарищем Дзержинским очень надеемся на положительный результат. Вы понимаете, товарищ Бехтерев?
— Конечно-конечно, — профессор оправил полы халата, — передайте Феликсу Эдмундовичу, мы очень стараемся.
— Хорошо, Владимир Михайлович, — сказал Владимиров и добавил: — У меня тут обстоятельства возникли… Так что даже не знаю, когда смогу вас снова навестить…
— Понимаю, — Бехтерев бросил быстрый взгляд на мичманскую форму Константина. — Работа есть работа…
— Вот за что я вас, генерал, уважаю, — Константин Константинович внимательно посмотрел профессору в глаза, но тот взгляд выдержал. — За то, что вы очень понятливый человек.
— Что же, — Бехтерев встал из-за стола и протянул Владимирову руку. — Не смею вас задерживать. А меня пациенты ждут.
Константин поспешно вскочил со своего стула, пожал протянутую руку и решительно зашагал из кабинета, но вдруг остановился, обернулся и посмотрел на доктора, словно побитый щенок:
— Владимир Михайлович, ради бога… Ежели со мной что… Вы уж приглядите за ней…
— Хорошо, Костя. Не беспокойтесь.
Владимиров вышел из здания Института мозга, прошел через маленький аккуратный садик, выбрался на Миллионную улицу и зашагал в сторону бывшего Марсова поля, а ныне площади Жертв революции.
«Лев! Сущий лев», — подумал Владимиров о Бехтереве. — «Он ее не оставит…»
Но тут его размышления прервал резкий звук выстрела, и совсем рядом в дерево ударила пуля.
«Опять!»
И Костя рванул что было мочи.
Прежде чем он бегом пересек открытое поле и добежал до Летнего сада, еще один выстрел заставил втянуть голову в плечи. Он сайгаком метнулся в сторону, и пуля только смачно чавкнула, врезаясь в столб решетки. Костя обернулся и заметил стрелявших. Их было двое. Один в черной кожанке и автомобильном картузе, другой — в короткой кавалерийской тужурке и белой засаленной «спортсменке». Тот, что в картузе, припал на колено и стал выцеливать Владимирова из маузера.