Она протянула Жене прутик, и та беззаботно взяла…
— Нет, не поднимайте, не поднимайте! — предостерегающе воскликнула Лиза, но было уже поздно.
Сказать, что увалень Лоток ожил, — значило ничего не сказать! Прямо с места он взял такой рысью, что Женя, резко взлетавшая над седлом при каждом скачке, только чудом возвращалась обратно. Она что было сил стискивала ногами лошадиные бока, чтобы удержаться, однако это были те самые шенкеля, крепости которых ей прежде так недоставало. Теперь они, похоже, получались какие надо, потому что Лоток скакал все быстрее.
— Остановите коня! — вскрикнула Лиза, но Лоток не останавливался. — Поводья, поводья натяните!
«Ах да, поводья!»
Женя вскинула руки с зажатыми в них поводьями, и Лоток, как ни странно, послушался, приостановил свой всполошенный бег.
Лиза подскакала, встревоженно заглянула Жене в лицо.
— Ой, да ведь нельзя палочку над конем заносить, — сокрушенно сказала она. — Похлестывайте по бокам, и все. Я не успела предупредить, вы уж извините. Испугались?
— Нет, — сказала Женя и удивилась, поняв, что это правда. — Но мне все время казалось, что при следующем скачке я не вернусь обратно в седло.
— Привыкнете, — улыбнулась Лиза, наклоняясь к ней. — Только вы поводья так не распускайте, перехватите, они слабо натянуты.
Она вдруг ласково погладила худым смуглым пальцем по Жениному кулаку, и та близко увидела ее ласковые, ну очень ласковые черные глаза, чуть приоткрытые губы, по которым вдруг проворно скользнул кончик языка…
И невольно отпрянула.
Лиза тут же выпрямилась, отстранилась:
— Вот так и держите кулачок, стаканчиком. И опустите руки на край седла, удобнее будет.
Она кивнула и, больше не оглядываясь, повела своего гнедого в галоп по кругу. Изящная фигура, крепкая посадка, черная волна волос летит за плечами — амазонка, ну истинная амазонка.
Вот именно! Навидалась Женя таких амазонок, когда одно расследование занесло ее в клуб «Розовая пантера»! Еле смылась оттуда!
Довольно противно, а с другой стороны, еще одна кандидатура проверена. Лизу смело можно вычеркивать из списка гипотетических климовских подружек.
Сегодня было не так одуряющее жарко, как вчера, и народу в манеже прибавлялось. С трибун наблюдали десятка два зрителей. А Климов все не появлялся. Балтимора, любителя лягаться, тоже не было видно: его, наверное, оставляют для постоянного клиента.
— Алиса, скажи там, чтобы ворота закрыли, — приказала Света, водившая на корде игривую кобылку. — Уже восьмой час, вряд ли кого-то сможем принять. Пока почистят, пока оседлают, времени покататься не останется.
— Я схожу, — предложила, легко спешившись, Маша. — Мне как раз позвонить нужно.
Женя задумчиво проводила ее взглядом. А если Маша побежала звонить Климову? Скажем, забеспокоилась, что его нет… Не пойти ли незаметно за ней, не послушать ли, что за разговор произойдет? Но вдруг Климов прямо сейчас появится?…
Внезапно раздался окрик:
— Лоток! Ваше время вышло. Будете доплачивать? — Суровая Света спохватилась!
— Нет, на сегодня хватит, — ответила Женя. — Коня отвести в денник?
— Я сама покатаюсь, — с удовольствием сказала Света. — Пусть Лоточек немного попрыгает, а то он второй вечер как неживой.
Это была рассчитанная плюха в адрес неуклюжей всадницы, но Женя стерпела ее почти с удовольствием: женщины и должны не любить женщин, так задумано природой.
— Эй! — окликнула Света уже с седла. — А поощрить Лотка?
И правда! Женя растерянно оглядела барьер, ограждающий манеж, ища сумку. Там яблоко. Лотка обязательно нужно угостить — и в знак признательности, и закрепляя все те же положительные эмоции.
— Наверное, вы сумку около денника оставили, — подсказала догадливая Алиса. — Идите через боковую дверь, здесь до конюшни рукой подать.
Эх, жаль, «каптерка», куда ушла Маша, совсем в другой стороне! Но делать нечего: не угостишь Лотка — упадешь в глазах тренеров ниже низшего. А ее рейтинг здесь и так почти на нуле. Значит, в первую очередь — Лоток.
Она вбежала в конюшню и сразу услышала сердитое ржание. У коней, оказывается, тоже бывает неважное настроение.
А вот и сумка — лежит себе под охапкой сена. Женя наклонилась — и чуть не упала от неожиданности, так загрохотали конские копыта по металлической стенке денника. Да это Балтимор неистовствует!
— Ты что, сдурел? — прикрикнула она строго и погрозила оскаленной морде, приткнувшейся к сетке.