– Мы же вместе работаем, – возразил я. – Вместе пойдём дальше. И всё увидим сами!
Директор глубоко вздохнул, опять посмотрел на часы.
– Знаешь, я старый человек. Я пережил культ личности, оттепель, застой. Сейчас перестройка разгорается. Я с опасением отношусь к резким изменениям в укладе страны. Ничего хорошего не жду. Всякое может случиться. Но пошли, сейчас поезд подойдёт.
Он как в воду глядел. Это была наша последняя с ним совместная командировка.
Начальник собрал нас в своём кабинете. Мы молча выслушали зачитанный им приказ о расформировании министерства. Молча разошлись. Всё уже было ясно и до этого. Но формальность была соблюдена. На улицу мы вышли вместе с Начальником. Падал крупный бархатный снег. Его шляпа, а других головных уборов он не признавал, начала превращаться в небольшой сугроб. Мы подошли к его машине.
– Вот и всё, Вован! Как в старом кино. Лента событий оборвалась на самом интересном месте!
– Что теперь будет?
– Не знаю. Думаю, что этого никто не знает. Увидим.
Мы помолчали. Было очень грустно. Снег стал усиливаться.
– У меня к тебе просьба, – задумчиво произнёс Начальник. – Не бросай исследований. Я знаю, что в твоей технологии есть очень большая перспектива и какая-то удивительная тайна. Когда-нибудь всё уляжется, и она может быть весьма востребована.
– А как я могу продолжить? У меня же ничего нет…
Начальник стряхнул снег со шляпы. Ухмыльнулся. Посмотрел на меня взглядом голливудского героя. Молча открыл багажник своей машины. В багажнике стоял аккуратно упакованный мой станок!
– Начальник… – от волнения я потерял дар речи.
Мы стояли и смотрели друг на друга. Я растерянно, а он нежно и немного иронично.
– Кто-то ведь должен был о тебе позаботиться, – широко улыбаясь, сказал он. – Забирай и дерзай! Иди на электричку, платформа рядом. В автобусы и метро не садись. Бандиты и менты ведут себя дерзко. Неправильно себя ведут. В электричке немного спокойнее и вопросов у окружающих будет меньше. Ну, прощай!
Мы обнялись. Он помог мне поднять станок на плечо, и я пошёл. Пошёл в метель. Стараясь не упасть, не поскользнуться, не уронить свою великую драгоценность. И в усиливающимся снегопаде ничего не было видно. Только впереди тускло светились огни железнодорожной платформы, словно маленький тёплый огонёк в конце тоннеля – тоннеля сквозь неизвестность.
Магиня
Мы втроём сидели в лаборатории и молча тупо смотрели друг на друга. Пытались найти хоть какое-то внятное объяснение только что обнаруженному эффекту. Открылась дверь, и вошёл Шеф.
– Какие проблемы? – сурово спросил он.
Мы встали.
– Да вот, – ответил я. – Пилили-пилили алмазную пластину четыре часа, а она стала только толще. Словно выросла.
– И что же у вас всё не как у людей! Ладно, решим и это противоречие. Знакомьтесь!
Он отошёл в сторону. За его спиной стояла невысокая, ладненькая женщина. В джинсах, серой кофте, с волнистыми волосами, спадающими на плечи. Нас поразил взгляд её больших, красивых и тёмных глаз. Какой-то детский, немного наивный взгляд, но удивительно глубокий. Словно она отчётливо видела в окружающем нас пространстве то, что никто из нас не мог видеть.
– Это специалист по противоречиям. Поработает с вами какое-то время. Поможет вам найти правильные решения. В технике она не очень разбирается, но хорошо разбирается в психологии. Так что прошу любить и жаловать.
Шеф вышел. Мы смотрели на даму. Острый на язык Конструктор спросил.
– А Вы кофе умеете заваривать?
Женщина облегчённо вздохнула. Она видно внутренне переживала, как её примут в мужском коллективе. Благодарно взглянула на Конструктора.
– Да! Причём это я делаю с удовольствием. Заварю вам кофе по своему рецепту. Такого вы никогда ещё не пробовали.
Она направилась в угол комнаты, где возле раковины стоял наш чайный столик.
– Ну вот, – удовлетворённо заметил Конструктор. – Одним противоречием стало меньше. Интересно, а бутерброды она тоже может делать по своему рецепту?
– Бутерброды и я могу сделать, – назидательно ответил Друг. – Было бы из чего!
Конструктор быстро повернулся к компьютеру и стал усиленно тыкать пальцем в клавиатуру, изображая крайнюю занятость.
– В мужском коллективе существует только две проблемы, – пристально глядя на него, философски заметил Друг. – Это сколько брать, и кто пойдет.