3.9. Можно ли думать о чем-то безутешном? Или, тем более, о безутешном без намека на утешение? По-видимому, решение в том, что познание само по себе есть утешение. Поэтому, наверное, можно было бы думать так: ты должен был устранить себя и, не фальсифицируя этого знания, сохранить сознание того, что познал это. Тогда это в самом деле значило бы вытащить себя из болота за собственные волосы. То, что в телесном мире смешно, в духовном возможно. Там не действует закон всемирного тяготения (ангелы не летают, им никакого тяготения преодолевать не надо, просто мы, наблюдатели земного мира, не умеем это иначе себе представить), что, конечно, для нас невообразимо, — или действует, но только на какой-то высшей ступени. Как бедно мое знание себя, по сравнению, допустим, с моим знанием этой комнаты. (Вечер.) Почему? Нельзя наблюдать внутренний мир так, как наблюдают внешний. По крайней мере описательная психология в целом, по всей видимости, есть антропоморфизм, некое обгрызание границ. Внутренний мир допускает только проживание, но не описание. Психология есть описание отражения земного мира в небесной плоскости — или, точнее, описание некоего отражения так, как мы, напоенные землей, его себе представляем, ибо отражения вообще не происходит, просто мы видим землю везде, куда бы ни посмотрели.
3.10. Психология есть нетерпение.
Все человеческие ошибки — от нетерпения, от преждевременной перебивки методического, от воображаемой расстановки всех точек над воображаемыми «1».{18}
3.11. Несчастье Дон Кихота — это не его фантазии, а Санчо Панса.
3.12. 20 октября. В постели.
У людей два главных греха, из которых вырастают все остальные: нетерпение и вялость. За свое нетерпение они были изгнаны из рая, а из-за своей вялости они не возвращаются туда. Но может быть, главный грех только один: нетерпение. За нетерпение были изгнаны, из-за нетерпения и не возвращаются.{19}
3.13. Если взглянуть сквозь пелену бренной суеты, мы находимся в… [см. прим.].{20}
3.14. Многие тени усопших занимаются лишь тем, что лижут волны реки смерти, потому что она берет начало у нас и еще сохраняет соленый вкус наших морей. От брезгливости эта река начинает потом замедлять свое течение, поворачивает вспять и выбрасывает мертвых обратно в жизнь. Но они счастливы, поют благодарственные гимны и гладят возмущенную реку.
По достижении некоторого определенного пункта, возврата назад уже нет. Этого пункта надо достигнуть.
Решающий миг человеческого развития непреходящ. Поэтому революционные духовные движения, объявляющие все прежнее ничтожным, правы, ибо ничего еще не произошло.{21}
3.15. Человеческая история — это секунда между двумя шагами путника.
3.16. Вечером прогулка в Оберклее.
3.17. Извне ты всегда победно расплющиваешь мир теориями — и тут же летишь вместе с ними в выгребную яму; только изнутри ты можешь сохранить покой и истинность в мире и в себе.
3.18. Один из самых действенных соблазнов зла — это вызов на борьбу. Борьба с ним — как борьба с женщинами, которая заканчивается в постели.
Настоящие супружеские походы налево в истинном понимании никогда не радостны.{22}
3.19. 21 октября. В солнечном свете.
3.20. Затухание и затихание голосов мира.
3.21. Будничная путаница.
Будничное происшествие, которое выливается в будничную путаницу. А должен заключить важную сделку с Б из X. Он отправляется на предварительное обсуждение в X, затрачивает по десять минут на дорогу туда и обратно и хвалится дома такой исключительной быстротой. На следующий день он вновь отправляется в X, на этот раз для окончательного заключения сделки. Так как, предположительно, это должно занять много часов, А выходит ранним утром. Но хотя все привходящие обстоятельства — так, по крайней мере, считает А — совершенно те же, что и накануне, в этот раз на дорогу в X он затрачивает десять часов. Когда вечером, усталый, он появляется там, ему говорят, что Б, раздосадованный отсутствием А, с полчаса назад ушел к А в его деревню и что они, вообще говоря, должны были встретиться по дороге. А советуют подождать. Но А, испугавшись за сделку, тут же вскакивает и спешит домой.