Чарльстон был погружен в празднества целую неделю: в Кафедральном соборе с большой помпезностью была произнесена благодарственная молитва, толпы людей пели и веселились прямо на улицах, в барах и тавернах устраивались пиршества.
Если судить по человеческим потерям, то обстрел Самтера никакого значения не имел, поскольку ни у одной из сторон не было жертв, а если судить по дальнейшим событиям, причиной которых он стал, то наверняка можно утверждать, что лишь немногие битвы в истории имели такую важность. Это было началом самой кровавой войны, которую до тех пор видел мир.
Часть третья
18
После инцидента с Форт-Самтером Линкольн издал указ о призыве семидесяти пяти тысяч новых военнослужащих, пробудив по всей стране безумное патриотическое движение. Тысячи массовых собраний проводились в залах и общественных площадях, где гордо развевались флаги, играли оркестры, выступали ораторы и даже устраивались фейерверки. Люди бросали перо и лопату и стекались под военным флагом. Через десять недель армия из ста девяноста тысяч призывников маршировала, распевая:
Но кто же должен был вести к победе этих солдат? В то время в армии был только один известный военный гений. Его звали Роберт Е. Ли, и он был южанином. Но, несмотря на это, Линкольн предложил ему командование союзной армией, и если бы Ли согласился, то история этой войны была бы совершенно другой. В какой-то момент он даже серьезно задумывался о принятии такого решения: долго думал, прочел Библию, затем стал молиться на коленях и всю ночь расхаживал в своей спальне, пытаясь прийти к правильному решению. Во многом он был согласен с Линкольном. Как и Линкольн, он ненавидел рабство и задолго до этого освободил своих негров, как и Линкольн, любил Союз и верил, что он вечен, что разделение — это революция и что большего бедствия для народа быть не может. Но, к сожалению, он был из Вирджинии и гордился этим, ставя интересы штата выше государственных. В течение двухсот лет предки Ли играли огромную роль, сначала для колонии, а затем и для штата: его отец, знаменитый Жеребенок Гарри, помог Вашингтону одолеть краснорубашечников короля Георга, после чего стал губернатором Вирджинии и в течение всей жизни, учил своего сына Роберта любить штат больше Союза. Так что, когда Вирджиния примкнула к Югу, Ли с грустью сказал: «Я не могу вести вражескую армию против моих детей и моей семьи и буду разделять страдания моего народа». Наверняка это решение продлило гражданскую войну на два — три года.
И к кому же теперь мог обратиться Линкольн за помощью и поддержкой? Генерал Уинфильд Скотт, возглавлявший армию, был уже стар. Он одержал знаменитую победу при Ландис-Лейн еще в войне 1812-го года, а сейчас был 1861-й, прошло сорок девять лет. Генерал был слаб и физически, и умственно. Его юношеская энергия и бодрость давным-давно иссякли. Кроме того, у него была болезнь спины, о которой он сам написал: «Уже больше трех лет я не в состоянии сесть на лошадь или хотя бы пройти пару шагов за один раз, да и то с огромной болью». Со временем у него появились еще и «новые недостатки» — водянка и головокружение. Вот таким был человек, которого Линкольн рассматривал на роль военачальника, ведущего народ к победе: дряхлый старый солдат, который должен был лежать на водяном матрасе в госпитале под присмотром медсестер.
В апреле Линкольн призвал семьдесят пять тысяч солдат со сроком службы в три месяца. Их должны были распустить в июле, так что в конце июня начались большие волнения с требованием конкретных действий. День за днем Хорас Грили печатал большими буквами «Мольба нации о войне» на первой странице «Трибьюн» в редакторской колонке под названием «Вперед, к Ричмонду!».
Дела были плохи, банки боялись выдавать кредиты, даже правительство было вынуждено платить двенадцать процентов за займы. Народ был взволнован. «Посмотрите на это! Нет больше никакого смысла дурачиться. Надо одним ударом разнести армию Ли, и раз и навсегда положить конец этой чертовой путанице», — говорили люди. Это звучало заманчиво, и все были с этим согласны, кроме, конечно, военных руководителей: они прекрасно знали, что армия к этому пока не готова. Но в конце концов, не выдержав общественного давления, президент все же издал приказ о наступлении. И вот в один жаркий, солнечный июльский день генерал Макдауэлл со своей Великой армией численностью ровно тридцать тысяч двинулся навстречу конфедератам, чтобы атаковать их у Булл-Ран, небольшой речки в Вирджинии. Ни один американский генерал из всех его современников не командовал до этого такой огромной армией. Но что же это была за армия? Неопытная и необученная: некоторые части были сформированы за последние десять дней и не имели никакого представления о дисциплине.