Как тысячи других, Сьюард и сам был убежден в том, что его сделали секретарем по штатам, чтобы он руководил нацией, а Линкольн был просто подставной фигурой. Люди называли Сьюарда премьер-министром, и это ему нравилось. Более того, он считал, что спасение Соединенных Штатов связано исключительно с ним. Во время вступления в должность он сказал: «Я попробую сохранить свободу и свою страну».
За пять недель до вступления Линкольна в должность Сьюард послал ему наглую записку, настолько наглую, что в нем были откровенные оскорбления. Никогда до этого в истории Соединенных Штатов член кабинета не посылал такого рода высокомерных и дерзких посланий президенту. Начинался он следующим предложением: «К концу долгого периода мы оказались без внутренней и внешней политики…» Дальше он в надменных тонах, не стесняясь, критиковал бывшего владельца магазина из Нью-Сейлема и объяснял ему, как нужно руководить. В конце же настоятельно советовал Линкольну сидеть отныне в тени, где ему и место, и позволить мудрому Сьюарду осуществить контроль и не дать стране катиться в преисподнюю. Одно из его предложений было настолько дерзким и абсурдным, что возмутило даже Линкольна: Сьюарду не нравилось, как Франция и Испания в последнее время вели себя в Мексике, и он советовал потребовать у них объяснений. И как вы думаете, что он предлагал делать в случае неполучения ясного ответа? Конечно же, объявлять войну, и не только им — России и Великобритании тоже. Для великого государственного деятеля одной войны было мало: ему хотелось иметь небольшой милый ассортимент войн одновременно, с полным размахом. Он даже приготовил дерзкую ноту, с предупреждениями, угрозами и оскорблениями и намеревался послать ее в Англию. Если бы Линкольн не стер худшие части и не снизил общий тон, то дело вполне могло закончиться войной. Наверняка, понюхав табака, Сьюард заявил, что был бы рад увидеть европейских солдат, марширующих по Южной Каролине: Север, конечно, бросится на них, и все южные штаты помогут в борьбе против внешнего врага. И все было очень близко к тому, чтобы эту самую борьбу начать против англичан: военный корабль северян захватил британский почтовый теплоход у верхних морей и арестовал двух комиссаров Конфедерации, которые направлялись в Англию, бросив их в Бостонскую тюрьму. В ответ Англия стала готовиться к войне, послав несколько тысяч солдат в Канаду через Атлантику, которые вот-вот собирались атаковать северян.
Линкольн произнес извинения и никогда с больше не арестовывал южных комиссаров. А позже признался: «Это была самая горькая пилюля, которую я когда-либо глотал». С тех пор он отлично осознал свою неопытность в решении тех многочисленных трудных задач, которые встали перед ним. Ему нужна была помощь в виде мудрых наставлений. Когда-то Сьюарда он именно для этого и назначил госсекретарем, но теперь был поражен его дикими идеями.
Весь Вашингтон только и говорил о том, что администрацией руководит Сьюард. Это задевало самолюбие миссис Линкольн и пробуждало ее гнев. С горящим лицом она требовала от своего скромного мужа отстаивать свою власть. «Я, может, сам и не руковожу, но Сьюард точно не делает этого, — заверял Линкольн, — единственный руководитель, который есть у меня, это — моя совесть и мой Бог, и этот человек сейчас же поймет это».
Пришло время, когда этого поняли все.
Соломон П. Чейз был лордом кабинета: завораживающе красивый, ростом шесть футов и два дюйма, он выглядел как прирожденный руководитель. Был образованным, настоящим ученым, знал три языка да и к тому же был отцом одной из самых очаровательных и знаменитых светских дам вашингтонского общества. И, конечно же, он был искренне шокирован, увидев в Белом доме человека, не знающего, как вести себя за столом. Чейз был религиозным, даже слишком: по воскресеньям он три раза посещал церковь, цитировал псалмы в ванной и поставил надпись «In God We Trust» («Мы верим в Бога») на наших национальных денежных единицах. И, естественно, человек, каждую ночь читающий перед сном Библию и книгу проповедей, не мог понять президента, который брал с собой в постель произведения Артемуса Уарда и Петролиума Насби. Склонность Линкольна к юмору, почти всегда и при любых обстоятельствах, сильно раздражала Чейза. Как-то один их старых знакомых Линкольна из Иллинойса появился у Белого дома. Бросив на него косой взгляд, привратник сказал, что идет заседание кабинета, и президент не может его принять. В ответ незнакомец возразил: «Это ничего не меняет, скажи, что Орландо Келлог здесь и хочет рассказать ему историю о заикающемся правосудии. Он повидается со мной». И как только Линкольну доложили о посетителе, он тут же распорядился впустить его и встретил теплым рукопожатием, после чего, повернувшись к членам кабинета, сказал: «Джентльмены, это — мой старый друг Орландо Келлог, и он хочет рассказать нам историю о заикающемся правосудии. Это очень хорошая история, так что давайте оставим все дела в сторону». В итоге грозные политики и национальные проблемы ждали, пока Орландо закончил свой длинный рассказ, и Линкольн громко расхохотался.