На тот момент у Ли было семьдесят тысяч солдат, и эта голодная армия бродила вдоль Потомака, нагоняя ужас на жителей окрестных сел. Фермеры бежали из долины Камберленд, уводя подальше своих лошадей и стада скотов: негры, с белыми от страха глазами, были в панике: лучше бы их снова сделали рабами.
Артиллерия Ли уже во всю была слышна у Гаррисберга, когда его оповестили, что союзная армия осталась позади и пытается перекрыть все его пути сообщения. Он тут же развернулся, словно бешеный бык, пытающийся забодать огрызающуюся у его копыт собаку. По воле случая бык и собака встретились в Пенсильвании в маленьком тихом городке с религиозной семинарией, под названием Геттисберг, где сразились в самой известной битве в истории нашей страны. Только за первые два дня битвы союзная армия потеряла двадцать тысяч солдат. На третий день Ли надеялся окончательно разгромить врага стремительной атакой своих свежих частей под командованием генерала Джорджа Пикетта. Для него это была новая тактика: до этого он со своими войсками скрывался либо в лесах, либо за баррикадами, а теперь запланировал отчаянную атаку на открытой местности, чему был резко против выдающийся помощник Ли — генерал Лонгстрит: «Ради Бога, генерал, посмотрите на непреодолимые препятствия между нашей линией и линией янки, на эти крутые холмы, на артиллерийские ряды и укрепления. И наша пехота должна воевать против их артиллерийской батареи. Посмотрите на расстояние, которое мы должны пройти: почти миля в открытую, под шквалом их картечного огня и осколок. По-моему, ни одно пятнадцатитысячное войско не смогло бы взять эту позицию». Но Ли был непоколебим: «Еще ни в одной армии не было воинов, которые нападали там и завоевывали то, что было заранее дозволено», — последовал его ответ. И это стало самой кровавой бойней в его карьере.
Конфедераты уже соорудили батарею из ста пятидесяти пушек вдоль Холма Семинарии. Посетив Геттисберг, вы можете увидеть их там и сегодня: в точно таком же порядке, как было в тот роковой июльский полдень, когда эти самые пушки издавали неслыханный до этого грохот. И тогда Лонгстрит оказался мудрее Ли: будучи убежден, что эта атака завершится только бессмысленной резней, он отказался отдать приказ о нападении. Но впоследствии вместо него это сделали другие, и в знак полного подчинения генерал Джордж Пикетт повел свои южные части на самую губительную и трагическую атаку, которую когда-либо видели на Западе. И, как ни странно, этот самый генерал, возглавлявший нападение на союзные войска, был старым другом Авраама Линкольна: когда-то президент помог ему пройти обучение в Вест-Пойнте.
Выглядел Пикетт шикарно с длинными до плеч локонами. И, как и Наполеон во время своей итальянской кампании, он каждый день писал пылкие любовные письма с поля боя.
В тот роковой полдень его преданные войска горячо встретили Пикетта, как только он проскакал перед линией союзных войск с наклоненной на правое ухо шляпой. Поприветствовав, солдаты бросились за ним, толкая друг друга в рядах, с вьющимися флагами и мерцающими под солнцем штыками. Это выглядело впечатляюще смело и величественно. Голоса восторга прошлись даже по линии союзных войск. Части Пикетта шли быстрым шагом сквозь фруктовые сады, пшеничные поля и луга, над ущельем, и все это время вражеская артиллерия пробивала огромные щели в их рядах, но они продолжали идти не колеблясь. Вдруг из-за каменных оград с Холма Кладбищ появилась укрывшаяся там пехота союзников и начала издавать залп за залпом по беззащитным солдатам Пикетта. Вершина холма была словно огненным щитом, извергающимся вулканом — мясорубкой. За несколько минут пали все бригадные командиры, кроме одного, как и четыре из пяти тысяч его солдат.
Тысячи пали там, где Кэмпера ранили,
Тысячи — там, где Гарнетт кровью истекал
В ослепляющем огне и удушающем дыме
Остатки батарей разбили,
И уцелевший за Армистэдом последовал.
Возглавивший атаку в конце боя Армистэд побежал вперед, поднялся на каменные заграждения и, взмахивая шляпой на сабле, крикнул: «Задайте им жару, парни!» И солдаты задали. Поднявшись на стену, они штыками закололи своих врагов, раздробили им черепа толстыми мушкетами и установили военные флаги Юга на Холме Кладбищ. Они взвивались там всего несколько мгновений, но эти короткие мгновения ярко показали высокий дух Конфедерации.
И все же героическая атака Пикетта стала началом конца. Ли проиграл: он не смог вторгнуться на Север и отлично все понимал. Юг потерпел поражение. В конце битвы окровавленные солдаты Конфедерации начали отступать с поля боя. Оставшись абсолютно один, Ли поспешил поприветствовать их с величественным самоосуждением: «Все это — моя вина. Только я виноват в том, что мы проиграли эту битву».