В эту минуту справа подскочил прапорщик и заорал:
— По местам!… Назад!… Кой черт дал приказ отступать?
Кто-то из бегущих вопил:
— Нас обходят!… Слева!
Прапорщик позвал помощника:
— Пенттинен!… Сержант Пенттинен!…
— Пенттинен убит… Всю голову изрешетили.
— Лехтовирта и Кюлянпяя тоже.
— Нас обходят слева!
— Там остался ручной пулемет и двое ребят. Я видел, как Аарнио застрелили с трех метров.
С левого фланга в панике бежали люди, выкликая известия о гибели то одного, то другого. Прапорщик хрипло рявкнул:
— Назад!… Занять позиции!…
Некоторые из бегущих повернули было на места, но их встретила автоматная очередь противника, и один солдат, слабо вскрикнув, упал. Это до того потрясло остальных, что они потеряли всякую способность сопротивляться. Солдаты с правого фланга тоже поддались панике и побежали. Лахтинен начал отсоединять станину, ибо полагал, что главная его обязанность — спасти пулемет. Сихвонен и Сало уже покинули позицию.
Сам прапорщик тоже понимал, что положение безнадежно. Он все же хотел перебраться на левый фланг, чтобы попытаться организовать там сопротивление противнику, но вдруг увидел, как из снега поднялась чья-то рука, и услышал крик раненого:
— Братцы! Не бросайте! Не бросайте, братцы!…
Прапорщик бросился к раненому и позвал на подмогу пробегающего мимо Сихвонена, но тот лишь мчался что есть мочи с круглыми от страха глазами. Помочь раненому взялся Сало, и вдвоем они потащили его за собой.
Увидев это, Лахтинен вновь поставил уже отсоединенный пулемет на станину и сказал Мяятте:
— Хлам из саней, раненого туда… Мигом. Беги, пособи. А я вас прикрою…
Мяяття подскочил к саням, одним ударом ноги опорожнил их и подтянул к раненому. Они положили солдата в сани и потащили их по направлению к лесу. Несколько бойцов из взвода прапорщика вернулись помочь им, а Мяяття с прапорщиком остановились, чтобы дождаться Лахтинена.
Лахтинен кружил пулемет налево и направо, насколько позволял поворотный диск, и бешено отстреливался. Взглянув через плечо, он увидел, что сани достигли леса, стал на колени и взялся за пулемет.
Прапорщик с Мяяттей стреляли в противника наугад, чтобы хоть как-то прикрыть Лахтинена. Противник уже заметил его — пули так и взвихривали снег вокруг.
— Брось пулемет и беги! — крикнул прапорщик, зная, что одному человеку не под силу справиться с пулеметом. Может быть, Лахтинен не слышал их, а может, просто не мог бросить оружие. Во всяком случае, Мяяття с прапорщиком увидели, как этот рослый парень одним рывком вскинул пулемет вместе со станиной на плечо и, пригибаясь, побежал но направлению к ним. Когда он упал, они подумали, что он просто оступился. Но Лахтинен не поднимался, и тогда Мяяття крикнул:
— Лахтинен!
Ответа не последовало. Человек в маскировочном халате, распростертый на снегу, не шевелился. Рядом торчала передняя опора пулемета. С минуту Мяяття с прапорщиком выжидали, не подаст ли Лахтинен признаков жизни, затем молча начали отходить. Повсюду за позициями валялись брошенные лыжи: ни у кого не было времени их подобрать.
Разогретый кожух пулемета, шипя, погружался в снег. Талая вода сливалась в маленький ручеек, который тихо побежал по показавшемуся в проталине листу голубики. Несколько скудных капель крови окрасили его в красный цвет. Они скатились из пробитого пулей отверстия за ухом Лахтинена.
VI
— Ты в своем уме? Откуда идешь?
Рокка схватил солдата за плечо. Тот тяжело дышал.
— Оттуда… оттуда…
— Говори ясней! Что там случилось?
— Все… накрылись… Весь взвод полег.
— Не болтай. Ведь ты-то еще живой. А вон и другие. Что с пулеметом? Где Лахтинен?
— Остался там. Оттуда никто не выбрался.
По-моему, не стоит его ни о чем расспрашивать, — сказал Хиетанен, опираясь на лыжные палки.
Все подкрепление, которое взводу прислали из батальона, составляли они двое с пулеметом Рокки. Когда им навстречу попался первый беглец, еще не оправившийся от страха, у них мелькнула догадка, что они опоздали.
Рокка отпустил солдата, и, когда появились новые беглецы, они узнали подробно о происшедшем у тех, кто еще сохранял остатки самообладания. Последними прибыли прапорщик и Мяяття. Увидев своих людей, прапорщик дал волю ярости:
— Проклятые трусы! Ну да это в первый и последний раз! Бегут, заложивши язык за спину, и не оглянутся. Оставляют раненых… Впредь всякий, кто побежит, получит по заслугам, это я обещаю.
— Где Лахтинен с пулеметом? — спросил Хиетанен у Мяятти.