Неизвестный Юлиан Семенов

ПИСАТЕЛЬ (голосом Бомарше). Знай я, что французы станут ценить комфорт выше идеи, я бы ни за что не стал делать проекта этого чертового места...

ПИСАТЕЛЬ (голосом Жозефины). Я бы тебя попросила об этом, любимый. Только об этом и ни о чем больше.

ПИСАТЕЛЬ (звонит по телефону). Слушай, родная, если в левом боку открылось колотье, что надо принимать? Препарат из ласточкиных гнезд? Сама-то пила? Поменяй фамилию на Сальери! Что? Не может быть! Боже, интриги, интриги, кругом одни интриги! Она же обещала дать мой портрет с интервью на первой полосе!

Закуривает, нервничая. Снова включает диктофон.

ПИСАТЕЛЬ (голосом Жозефины). С умом и вдруг продвинуться? Теперь я поняла, что только раболепная посредственность может хоть чего-то добиться.

ПИСАТЕЛЬ (голосом Бомарше, заглядывает в томик Бомарше, читает цитату целиком). Ты права, политика — это когда человек прикидывается, что он знает все, хотя не знает ничего; когда он делает тайну из того, что тайны не составляет; когда он плодит наушников, прикармливает изменщиков и старается важностью цели оправдать убожество средств!

ПИСАТЕЛЬ (принимает лекарство, выключает диктофон, снимает трубку домашнего телефона, набирает номер). Это кухня? Мне сейчас не нужен гараж! Я звоню на кухню! На чем уехала мадам? Одна?.. Хм! (Набирая еще один номер.) Кухня? Слава Богу! Лангусты готовы?!

Входит ЭКОНОМКА.

ЭКОНОМКА. Так она их съела.

ПИСАТЕЛЬ. Хороша себе очковая диета.

ЭКОНОМКА. Одно слово — гадюка.

ПИСАТЕЛЬ. Кто?

ЭКОНОМКА. А кто очковая-то?

ПИСАТЕЛЬ. Вас иногда заносит.

ЭКОНОМКА. Она вам вегетарианский суп оставила.

ПИСАТЕЛЬ. Сделайте мне кофе и сэндвич. (Голосом Бомарше.) Но так или иначе, мы победим их всех, Жозефина, мы победим. Надо только отринуть все мелкое, что мешает нам видеть небо и слышать смех младенца...

Входит ШОФЕР.

ШОФЕР. Фирма «Крайслер» предлагает вам купить новую модель — с телевизором и кондиционером вместо «Ягуара» мадам.

ПИСАТЕЛЬ. Позже можно, а? Я ведь работаю!

ШОФЕР. Позже — будет дороже.

ПИСАТЕЛЬ. Сколько?

ШОФЕР. Десять тысяч долларов.

ПИСАТЕЛЬ. Предложите восемь.

ШОФЕР. «Крайслер» лучше, чем у Бельмондо и Лелюша.

ПИСАТЕЛЬ. Лелюш и Бельмондо вне партий! Я за революцию юности! Дайте им восемь тысяч и скажите, что я восславлю их в новой пьесе.

ШОФЕР. Деньги?

ПИСАТЕЛЬ. Получите у моего адвоката, а сейчас позвольте мне работать!

ШОФЕР. Чек.

ПИСАТЕЛЬ (дает ему чек и возвращается к диктофону, говорит голосом Бомарше). Жозефина, родная, что у нас с экипажем?! Сделай что-нибудь, мы ездим на рыдване, и меня задерживает на улицах гражданская стража...

Входит ЭКОНОМКА.

ЭКОНОМКА. Привезли секретер времен Людовика Первого!

ПИСАТЕЛЬ. Ну и что? (В микрофон.) Это не печатать!

ЭКОНОМКА. Она денег не оставила.

Писатель дает экономке деньги и бессильно опускается у диктофона. За стеной слышен хохот. Входит молодой парень, СЫН писателя.

СЫН. Здравствуй, шеф!

ПИСАТЕЛЬ. Здравствуй, сынок.

СЫН. Графоманствуешь?

ПИСАТЕЛЬ. Что у тебя?

СЫН. Разгрохал теорию доказательств Рейсера-Гроссе и по этому поводу иду пить вино с однокурсниками.

ПИСАТЕЛЬ. Завтра закончу пьесу — ты послушаешь?

СЫН. Шефчик, я же физик, мне твои эссе непонятны. Вы пишете языком приблизительным, вокруг да около. Намекаете все, курите фимиам скандалистам и волосатым пророкам Троцкого. А мы люди грубые: дважды два — четыре. Я тут рассчитал на ЭВМ хитрости современного кинематографа.

У нас раньше не принято было орать на экране — только плакать. Теперь если орешь — значит, смелый, значит — новатор. Раньше снимали фигуру, а теперь — глаза во весь кадр: значит, пристальное вглядывание во внутренний мир. Искусство, шеф, живет по непознанным формулам математики чувств. А вы у нас люди косные, книг читаете мало — все больше себя. Поэтому мое поколение и ударилось в технику: если там соединишь не те провода, мир взорвется. А вы соединяете злодея с гением и говорите, что это — новаторство. А сие — от слабого заряда информации в каждом из вас.

Ты не сердишься? Я тут посчитал на ЭВМ: сто процентов информации было заложено лишь в строке русского журналиста Пушкина — «Ах, наконец достигли мы ворот Мадрида». «Ах» — усталость, «наконец» — протяженность пути, «достигли» — преодоление препятствий, «ворот» — символ Средневековья, «Мадрид» — столица Испании.

ПИСАТЕЛЬ. Вот тебе. (Дает ему деньги.) Хватит?

СЫН. Спасибо, шеф.

ПИСАТЕЛЬ. Иди, ликуй, и не мешай мне.

Сын уходит.

(Диктует.) В комнату входит Жан Жак Руссо.

ПИСАТЕЛЬ (голосом Бомарше). Дорогой Жан Жак, как это славно, что вы пришли к нам.

ПИСАТЕЛЬ (голосом Жозефины). Я сделаю кофе.

ПИСАТЕЛЬ (голосом Бомарше). Что вы грустите?

ПИСАТЕЛЬ (голосом Руссо). Искусство развивается по непознанным формулам математики чувств. Будущее поколение уйдет в мир техники: если там соединить не те химические элементы в пробирке, взорвется дом, в котором мы живем. А нам приходится соединять злодея и гения в одном образе и убеждать самих себя в том, что это — новаторство.

Входит ЖЕНЩИНА из общества драматургов, передает писателю конверты.