— Это шутка какая-то? — спросил Женя и заметил как на него таращатся люди.
“Найди безлюдное место, нам нужно поговорить.”
Помотав головой, Евгений решил вернуться обратно. Либо с ним действительно кто-то говорит, либо у него поехала крыша. Подойдя к калитке он увидел сидящего за столом Илью.
— Слышь медицина. Вы с Витькой говорили про какого-то Фролова. Кто это?
— Алексей Фролов, наш штатный гуру в сфере технологий и всего связанного с системой. А что? — удивленно уставился на Евгения, Илья.
— Может я конечно с ебу дубнулся, но у меня перед глазами вылезают от него сообщения. Такое возможно?
— Теоретически возможно. Точно не уверен. Что за сообщения?
— Погодь. — отмахнулся Женя. — Эй Фролов, чего хотел-то?
“Необязательно кричать на всю улицу, достаточно обычного тона.”
— Ну говори. Чем обязан такой чести?
“Я по поводу Виктора”
— Ты нашел его?
“Виктора с нами больше нет. Полчаса назад, я вернулся с его похорон.”
— Как? Не может этого быть. — побледнел Евгений.
“Мне бы тоже хотелось, чтобы это был всего лишь сон.”
— Как это произошло?
“Мы не знаем. Два дня назад, его реальное сердце остановилось. Нам не удалось спасти его, даже задействовав лучших специалистов.”
— Что-то еще хотел сказать?
“Нет. Это пока что все. Вам нужно время, чтобы переварить это.”
— Спасибо. — буркнул себе под нос Женя.
Сдерживая эмоции, он повернулся к ожидающему ответу Илье.
— Ну что там? Чего он хотел?
— Витю сегодня похоронили. Отбегался наш Махди. — процедил Женя и отвернулся, пряча слезы.
В немом молчании прошел этот день. Хмурые лица слонялись по дому, будто ища потерянный смысл их жизней. Вечером Оксана накрыла на стол. Выпили, вспомнили добрым словом, помолчали. Парни подоставали свое оружие и выстроившись в ряд, трижды пальнули в небо.
— Видел бы это Витя. Он бы растрогался. — пуская скупую слезу сказал Илья, обращаясь к Оксане.
— Не для меня, придет весна! Не для меня, Дон разольется! И сердце девичье забьется с восторгом чувств, не для меня! — запел захмелевший особист, которого пригласила супруга Ильи.
— Не для меня, цветут сады! В долине роща расцветает! Там соловей весну встречает, он будет петь не для меня! — подхватила Оксана.
— Не для меня, журчат ручьи! Звенят алмазными струями! Там дева с черными бровями она, ой растет не для меня! — басом подключился Сергей.
— Не для меня, придет пасха! За стол родня вся соберется! Христос Воскрес из уст прольется! Пасхальный день, не для меня. — запели все хором.
— А для меня! Кусок свинца! Он в тело белое вопьется! И кровь горячая прольется! Такая жизнь брат ждет меня! — закончил Евгений.
Двор заполнила тишина, немая скорбь поселилась на лицах друзей. Каждый из отряда, знал в Викторе самое лучшее, что есть в человеке. Честь, храбрость, отвагу, доброту. Женя разлил по рюмкам оставшуюся самогонку и замер взглядом на накрытом краюхой хлеба граненом стакане.
— Спи спокойно брат. А мы еще повоюем. — прошептал он себе под нос Женя.
— Кого хороним? — спросил я высовывая голову из портала.
— Тебя. — грустно буркнул Амбал.
— Понятно. Ну и как? С почестями?
— Ага. Стой! Витек! Витек сука! — заорал отдуплившийся Амбал.
— Да чтоб меня черти за щеку драли! — воскликнул Женя.
Стоило мне полностью выйти из портала, меня тут же снес с ног блондин и стал впечатывать в землю мощными ударами по лицу.
— Ах ты ебанный пилигримм! Ты знаешь, что мы тебя уже похоронили? Сучара ты везучая! Ты знаешь, сколько душевных слез пролито по твоей паскудной душонке? — причитал Евгений, нанося удар за ударом.
— Мальчики разнимите их! Он же сейчас его убьет! – закричала Оксана.
— Надо пресечь неправомерные действия! — вскрикнул еле стоящий на ногах особист, пытаясь нащупать пистолет в пустой кобуре.
Амбал отшвырнул Женю словно ссаного котенка. Протянул руку, помогая подняться и тут же впечатал свой кулачище мне в поддых.
— Я тоже рад тебя видеть. — игнорируя удар, сказал я.
— Че за нах? — удивился Амбал и со всей дури заехал мне по лицу, я даже не моргнул.
— Я не пойму, мы хотим чтобы весть о его смерти стала реальной? — прокричал Широ, залезая на стол.
Отряд замер, а я развел руки в стороны отдавая себя на растерзание. Бойцы вжались в меня крепкими объятиями, ревя и пуская слюни, будто малые дети вернувшись первый раз из садика.
— Добрый вечер. — прервал их причитания, приятный женский голос.