— С тобой точно всё хорошо? — нахмурилась я, аккуратно сдергивая портьеру с металлических петель. — Или ты благополучно забыл кого из меня представлял?
— Будет хорошо, если ты не оставишь меня подыхать в одиночестве.
— Господи, какой же ты несчастный, бедолага, — убедившись, что завернулась в импровизированное сари надёжно, я отлипла от стены.
— Иди сюда.
— Я боюсь тебя.
— Соплячка, живых надо бояться, а не мёртвых, — усмехнулся он, стуча костяшками пальцев по подлокотнику дивана.
— Всё настолько плохо? — я без промедления подбежала к нему. Сев на корточки, приложила ладонь ко лбу. — Температуры вроде нет. Как ты себя чувствуешь?
— Как будто выключили. — Слегка повернул он голову в мою сторону, и не размыкая век прошептал. — Вот как я себя чувствую.
Глава 9
Возвращение в бэд-трип.
Алияр
Вроде проснулся, но глаза открывать жутко не хотелось. Я боялся столкнуться с одиночеством. В темноте. В пустой квартире. В разрывающей слух тишине. Не находил в себе сил подняться с продавленного моим телом дивана и врубить свет. Мне дышать было в тягость. Сделал вдох, как будто сдох. В минуту раз семнадцать боролся с микро-смертью. Выживал назло... Кому? Отцу? Себе? Или Соплячке? Которая сбежала от меня. Снова.
Чёрт подери! Когда я эту неуловимую воровку в своей хате обнаружил, такую перепуганную, голую, пахнущую моим шампунем, то чуть не нагнул её прямо у панорамного окна в самой изощрённой позе. На тот момент я пребывал в прострации от выдутой накануне грёбаной чашки айяуаски, и только поэтому отымел Соплячку лишь мысленно. Да она бы не вылезла из моей берлоги нетронутой, это мог подтвердить и мой член, восставший из мёртвых при воспоминании о красивом девичьем теле. Кончик моего пальца всё ещё помнил нежность её тонких ключиц и пульсацию венки на длинной шее. Меня нисколько размер её сисек волновал, а хрупкость и изящность тела, которое она скрывала под своим безразмерным свитером в ромашку. Как же много она от моих глаз скрывала. Воровка чистая!
— Открой окно! Открой окно! Выпрыгни! Тебе полегчает! — разнеслось насмешливое эхо по кромешной темноте и, я бы поклялся на коленях, через мой приоткрытый рот внутрь проникло. Лишь спустя какое-то время я понял, что это был мой собственный голос. Он, подобно душе во сне, вылетел из моего тела и прилетел обратно. Устрашающее чувство испытал! По коже ментоловый холодок пробежался. Затылок онемел. Я перестал чувствовать конечности, в жилах кровь будто в жидкий лёд превратилась. Дышать глубоко и размерено не позволял “кулак”, давящий на солнечное сплетение, что круговыми движениями сминал мои рёбра, подбираясь к самому горлу. Я замер, а затем медленно начал расслаблять окаменевшие мышцы. Постарался внушить себе, что это побочный эффект галлюциногена, а не злой полтергейст, пришедший по мою душу. Мимолётное возвращение в бэд-трип* — всего лишь-то! Скоро должно отпустить. Я надеялся, что отпустит...
В шестом часу утра я всё же оторвался от дивана, чтобы слить оставшуюся в организме дозу айяуаски в унитаз и смыть со рта её противное послевкусие. Эта трава поганая будто корни в мой язык пустила. Перечистил ротовую полость раза три. Десна заскрипели, а от зловонного вкуса я толком не избавился. По пути в гостиную, брезгливо принюхиваясь к своему короткому выдоху, я заглянул на кухню. Внезапно появилось настроение сварить себе кофе. Я уже настолько привык к беспорядку, что переступив порог, осоловело уставился на столешницу, где вместо завалин из коробок стоял графин с водой. И чистота. Всего вокруг коснулась умелая женская ручка. Очищенный от известкового налета чайник был наполовину наполнен свежей водой, а в холодильнике вместо мыши-висельницы я нашёл тарелку с сырниками, заботливо завернутую в пищевую плёнку. Чёрт, и в каких только недрах девчонка эту плёнку раздобыла? Должно быть воровское чутьё её ни разу не подводило, поэтому всегда находила то, что ей необходимо. Она случаем не из цыганских кровей была? Темнокожая, чернобровая, чарующая. Явно от предков унаследовавшая склонность к воровству.
Занимая себя приятными мыслями о ней, скурил на завтрак три сигареты и запил их горечь горячим кофе без сахара. Почувствовав лёгкое головокружение, я поплёлся-таки в гостиную, но на полпути развернулся. Звук провернувшегося в скважине ключа заставил меня пройти ко входной двери.
— Ой! — привалившись плечом к моей груди, пискнула девчонка. — Ты куда в такую рань собрался?
— На чистку мозгов. А что? Нарушил твои планы? — я опустил веки и, невольно зарылся носом в её волосы. Она больше не пахла моим шампунем. Пахла тёплыми ягодами и ванилью. М. Пирог черничный! Так бы и съел!