— И сколько же ты там наворовала? — глядя на меня в упор он слизнул с руки сливки. Во взгляде мгновенно рассеялась пелена печали. Теперь в его глазах блеснуло что-то хищное. Что-то, что вызывало трепет в груди и сбой сердечного ритма.
— Наверное, за такой куш сажают на длительный срок, — беззлобно проворчала я, открепляя симпатичную деревянную вилку с внутренней стороны крышки. — А если бы ты был моим судьёй, какой бы вынес приговор?
— Сидела бы ты пожизненно, — он откусил сочный кусман десерта, а затем блаженно прикрыл глаза. — На мне.
Сердце в груди упруго дёрнулось и будто отпружинило к самой глотке, перекрыв весь кислородный доступ. Я как под гипнозом смотрела на него, обаятельно улыбающегося, умирая от желания оказаться на нём сверху прямо сейчас. Боже, он меня испортил! Или я и была такой? А если никакой пошлости в его словах не было и, он, ну, просто хотел бы быть по жизни моим инвалидным креслом? Блин, ну что за чушь! Разве я похожа на человека с ограниченными возможностями? Пф. Конечно! Умственными, так точно!
— Скорее всего я буду твоим наказанием, а не ты моим, — сбивчиво проговорила я, ковыряя вилкой свою ладонь. — Я буду тебе в тягость.
— Ты будешь мне в самый раз, девочка, — его грубый голос наполнился чувственной хрипотцой, от которой мой низ живота сводило сладким спазмом. — Хочешь примеримся?
Примеримся? К чему?
— У нас вся жизнь впереди, — едва подавила в себе недоумение, силясь казаться взрослой и прошаренной девицей. — Нам некуда торопиться.
— Нет, я так больше не могу, — он вскочил на ноги, решительно стукнул кулаком по столу и, молнией вылетел из кухни. В коридоре будто погром происходил! Какая на сей раз идея посетила его дурную голову? Уж явно «выпирающая» за рамки приличия.
Пребывая в лёгком шоке, я вскочила следом и чуть не споткнувшись о подвёрнутый этим безумцем край ковра, выбежала в залитый дневным светом коридор. Насущных изменений здесь не обнаружилось, поэтому я двинулась дальше, в сторону ванной комнаты, откуда доносился приглушённый дверью грохот. Подойдя ближе, я замешкалась, потому что напрягла внезапно наступившая тишина. Будто он там сосредоточено над чем-то замер. Или в обморок рухнул. От недельного голодания.
— Алияр? — дверь оказалась заперта на ключ, поэтому я припала к ней ухом. И снова тишина мертвецкая. — Алияр, открой! Ты чего там учудил?!
— Да не кипишуй ты, соплячка. Всё на мази, — голос у него какой-то странный. Надтреснутый будто. — Давно мне так хорошо не было.
— А ну открой! — яростно заколотила я по древесному полотну. — Если не откроешь – я позвоню твоему отцу! Как раз ты хотел с ним увидеться!
— Только попробуй! — послышался раскатистый треск, словно он по неосторожности уронил что-то очень хрупкое, что разлетелось по кафелю мелкими осколками.
— Ну как знаешь! — я сымитировала ускоряющийся топот, как тут же он открыл дверь. С ноги. Чуть не отшвырнув мою пятидесятикилограммовую тушу к противоположной стене.
Можно поздравить подонка с возвращением… да?
— Сюда иди! — я вскрикнула, когда он поймал меня за талию и утащил за собой. Прямиком в душевую кабину. — Фиг теперь отвертишься!
— Да что это с тобой, Алияр! — дергала я ногами, едва касаясь большими пальцами керамического дна. — Отпусти меня немедленно!
— Потерпи, детка, — не выпуская меня из объятий, Алияр задвинул стеклянную створку кабины, а затем резко ударил ладонью по стене и на нас обрушился поток ледяной воды.
— Ай! Холодно же, дурак! — развернувшись к нему лицом, я рефлекторно отвесила ему пощёчину. И обмерла. А если бы лупанул в отместку?
— Я тебя согрею, — он подцепил двумя пальцами мой подбородок, заставив посмотреть в свои глаза. Взгляд как разгорающийся костёр. Дым и пламя. Расширенные зрачки. Жуткие, как воображаемый мной омут с пляшущими демонами.
— Знаю, — рядом с ним мои действия, слова и чувства не поддавались контролю. Я стянула с себя мокрую футболку, а затем, прижалась к Алияру всем своим продрогшим телом. Если бы это было возможно, то проникла ему под самую кожу. И осталась бы там… Надолго.
— Прости, Дин. Сильно замёрзла? — его большие ладони легли на мои плечи, нежно оглаживая покрывшуюся мурашками кожу. Я невольно вздрогнула. Не от холода. От проявленной им нежности.
— Алияр…
Твою мышь! Я чуть с придыханием не ляпнула «поцелуй же меня».
— Блять, Ди, — он неожиданно упал передо мной на колени и, обхватив руками бёдра, прислонился лбом к моему животу. — Скажи, что ты хочешь?
— Хочу, — искусывала губы в кровь, лишь бы не хныкать слишком громко.
— Правда хочешь? — волнение ощущалось в его сбившемся дыхании, в его голосе и даже в прикосновениях.