— Сын, ты почему меня так пугаешь! Я чуть умом не тронулся, когда увидел твои сообщения с просьбой срочно приехать и спасти тебя! — с каким-то несвойственным ему волнением прокричал отец, кинувшись в мою сторону. — Я сам не свой мчался сюда, сволочь! Какие только мысли в голову не лезли! Я думал, ты опять подсел…
— Я чистый! — машинально продемонстрировал ему локти. — Чё ты сходу нагнетаешь? — хоть я и сомневался в том, что выкуренная этой ночью белая вдова уже покинула моё тело, но говорить пытался убедительно. — Какие сообщения с просьбой? Я даже телефон в руки не брал!
Или брал? Поднапряг извилины. Нет ничего. Пусто! Мои ночные действия начисто стёрлись из памяти.
— Тогда как я, по-твоему, сюда попал? Дверь входную ты не специально открытой оставил?! Это я всё выдумал, да? — сунул мне под нос телефон с доказательством моей оплошности, к которой я ещё умудрился геолокацию прикрепить. Что за я утырок такой слабоумный? — Ты отправил это в третьем часу ночи, а я на смене был! Вот только недавно увидел!
И ведь не поспоришь: медицинский блузон и торчащий из нагрудного кармана не выключенный диагностический фонарь, в совокупности с удручённым внешним видом доказывали его правоту.
— Пап, — меня резко затопило чувством вины, — позволишь нормально всё объяснить?
— С тобой только по-плохому нормально получается, негодник!
— Давай пройдём на кухню. Там и поговорим нормально, — как упоротый настаивал я.
— Объясни мне прямо, что ты делаешь в этом… в этом доме? Как это всё здраво воспринять, сын? Я просто ума не приложу!
Его внутреннее состояние отразилось на лице. Злость, тоска, растерянность. И в то же время сохранился отпечаток безразличного выражения. Отточенная годами врачебная флегматичность. Она у него была на каком-то генетическом уровне, а не просто вошедшей в привычку.
— Чего ты так разнервничался? — дурачился я, беспечно улыбаясь. Конечно, не ту тактику применил, но зато менее травмирующую. — Я просто с подругой тут завис. А чем мы тут целую неделю занимались – не трудно догадаться, бать.
— Я вот слушаю тебя, и у меня внутри умирает что-то живое, человеческое… — флегматичный взгляд отца в одно мгновенье ожесточился. — Знаешь, Алияр, порой я даже рад тому, что твоя мама не видит в какое ничтожество ты превратился.
— Я тоже рад за тебя, — грудная клетка больно сокращалась, и голос мой звучал уже не так насмешливо, но я продолжал смотреть в его безжалостные глаза с улыбкой. — И очень надеюсь, пап, что ты сейчас действительно осознал то, что смерть — не самая большая потеря в жизни.
Примечание:
Селфхарм — это агрессия, направленная на себя, которая проявляется в разных формах причинения вреда.
Глава 12
Чудо всегда ждёт нас где-то рядом с отчаяньем.
Динара
— Арс, можешь звук потише сделать?! — попыталась я перекричать тяжелейший бас музыки, от мощи которого мембрана выскакивала из сабвуфера как глаза маски Стенли Ипкиса: бешено и жутко. И отойти далеко от тачки друга не могла. Лучше уж перетерпеть головную боль, чем ловить на себе заинтересованные взгляды парней и слышать их похабные шуточки в мой адрес. Я, от силы полчаса находилась в этом поле, исполосованном дорогами, что называлось треком, и уже всем сердцем возненавидела скопившуюся тут шумную массовку байкеров.
Возможно, в любой другой день я бы восхищалась крутостью и разновидностью спортбайков, выстроенных идеальной лентой на парковке, но только не в этот. Не в день своего рождения, который всё никак не подходил к концу. И не тогда, когда в памяти красной лампочкой истерично мигал утренний инцидент в душевой кабине.
Невольно сжала в кулачок свою изнасилованную руку. Кожа нестерпимо начала гореть как после ожога. Блин, такое разве забываемо вообще?!
— Динок, ты чё такая дёрганая сегодня? — Арс осторожно взял меня за ту самую руку чуть выше запястья, поэтому рефлекторно её одёрнула. — Тебя кто-то из парняг моих обидел?
Да! Обидел! Подонок, которого здесь нет! К сожалению... Ли?
— Нет конечно. Просто неважно себя чувствую, — проговорила более спокойным тоном, потому что друг всё-таки убавил звук этой дьявольской игрушки. — Можно мне домой уехать?
— Не-не! Даже не смей! Я же обещал тебе зрелище показать! — он повернулся в сторону ржущих в поле коней, а затем мелодично присвистнул. — Пацаны, слушаем сюда! На старт внимание!
Резко прекратилась стрекотня их дурацких перепалок. Будто все до единого ждали его сигнала, и, почти ощутимо в воздухе повисла сосредоточенность. Вау, какое впечатляющее командное мышление! Даже стадным назвать язык не повернулся! Через несколько секунд массовка рассосалась по полю как грозовая туча, нависшая тяжёлым каскадом над городом. Практически все были облачены в чёрные кожаные комбинезоны с крутыми вышивками на плечах и широких спинах. Лишь некоторые из них отличались более эффектными мотоэкипировками со светящимся кислотным принтом, что в сумерках привлекал особое внимание. Но большее внимание перенимал на себя Арсен, в своей пляжной рубашке в стиле «цветной какаду» и малиновых брюках. Так и хотелось с дури ляпнуть: у Нинки взял погонять? Прям еле себя в узде держала! Хотелось на ком-нибудь сорваться. На ком-нибудь… Да лучше б на подонке! Будь он неладен!