— Мы расстались, — прошептала сквозь дрожь. — Хотя… мы и так были друг другу никем.
— Он тебя обидел? — желваки проступили на скулах, взгляд его потемнел. Хана злым практически не увидишь, поэтому я растерялась.
— Не обидел. Я сама решила разорвать эту непонятную связь.
— Без особой причины? — стал напирать.
— Хан, пожалуйста, лучше не лезь. — Собралась я с духом, и отошла от него к кухонному шкафу. — Не хочу говорить о нём.
— И не думай о нём. Забудь. Он тебя не достоин, — озвучил мои доводы и, странно, но мне было неприятно их слышать.
Когда сама себе это твердишь – не так безнадёжно воспринимаешь. Тебе эти слова придают уверенности, а не вгоняют в отчаяние.
— Я к Сейке сейчас поеду. — Достала из ящика аптечку, чтобы обработать ранки. Кровь сочилась не переставая. Почти целую упаковку салфеток испоганила, блин. — Если разрешат – останусь у неё на ночь. Ты можешь спокойно отдохнуть в своей комнате.
— Я отвезу тебя. — Хан забрал у меня аптечку, а после снова усадил за стол. — И хватит уже чувствовать себя лишней. Ты же без пяти минут моя жена. Привыкай к новому статусу. Всё, что моё – теперь твоё.
На смуглом лице застыла забавная ухмылка.
— Дурак! — развеселил, чёрт возьми.
— Тш! Не то сделаю больно, — дул на ранку, осторожно протирая кусочком бинта вспенившуюся кровь. — Надо проверить, не осталось ли осколков.
В моём сердце?
— Я ничего не чувствую. Просто заклей пластырем, не парься.
— Ты ведь ту коробку стеклянную разбила? — спросил неожиданно.
— Как ты понял? — в голосе появилась противная дрожь.
— Она же на подоконнике всегда стояла.
— Какой ты внимательный, — отобрала у него ленту пластырей и сама обклеила ладошку. Машинально проделала тоже самое и со второй.
— Он тебе её подарил?
— Хамзат! Ну что ты пристал, — вскочила со стула и направилась в комнату.
— Сильно ты его любишь.
— А подонку на это плевать, — беззвучно произнесла я, исчезая из его вида.
— Я буду ждать тебя в машине, — услышала прежде, чем захлопнуть дверь.
В комнате царил беспорядок, чего я не допускала с момента, как переехала сюда, но сегодня было не до чистоты. О какой чистоте я заговорила, когда в голове была такая грязь, что въелась глубоко в подкорку сознания? Мне не отмыться от неё, как не избавить лист бумаги от чернильных пятен. Не начать жизнь с чистого листа.
Какая глупая фраза однако… Как можно научиться жить заново? Вот как? Наверное везёт только тем, кто безвозвратно теряет память. Сожалеют ли эти люди об утерянном времени? Скорее всего – нет. Разве можно жалеть о том, чего не знаешь?
— В любом случае мне придётся стереть тебя из памяти, — взглядом нашла сердце оригами и, хоть и ноги не вели к нему, но я подошла. Села на подоконник и уложила на ладонь эту невесомость. Давно изучила каждый излом и каждую потёртость, а смотрела так, будто впервые увидела. Поднесла сердце к груди и разревелась. Я стану сильной, но не сегодня. Дала себе последний шанс выстрадать всё, что в душе накопилось.
Глава 23
Верность – состояние отвращения к чужим прикосновениям
Динара
— Может прямо сейчас поедем в ЗАГС? — предложил Хан, когда мы остановились на светофоре. Его пальцы методично барабанили по приборной панели. На крепком запястье болтался цепной серебряный браслет, на котором я сфокусировала внимание.
— Так быстро?
— Подадим заявление. Может свободных дат сейчас нет, надо заранее всё предусмотреть. Там по договору вроде как определённое время в браке нужно состоять, чтобы из опеки нас потом жёстко не прессанули.
— А, ну если так, то чем раньше, тем лучше, наверное… — лицо почему-то обдало жаром.
Почему я раньше не воспринимала его, как взрослого и красивого парня? Потому что знала его с самого детства? Потому что выросла с ним под одной крышей? Да, я всегда видела в нём брата-ровесника, хоть он меня и на два года был старше. Даже влюблённости мимолётной никогда не испытывала. Друг, мой милый друг. От того кудрявого мальчишки с миловидными чертами лица остались только ямочки на щеках. Хан улыбался нечасто, поэтому их практически не было видно. Взгляд чёрных глаз стал серьёзным, пронзительным. Из-за этой суровости он казался намного старше своих двадцати лет.
— У тебя паспорт с собой?
— Да. — Волнение защекотало горло. Я оттянула горловину кофты в сторону окна и осторожно подула на грудь. Вздымалась как во время пробежки. Мне было неловко дышать учащённо, потому и задыхалась.
— Отлично. Тогда сворачиваем, — он прибавил громкость на магнитоле и салон заполнил тяжёлый бас музыки. Хан любил слушать Тупака. А мне нравился Мияги… Сошлись на хип-хопе.