Почему я не поддалась интуиции? Ведь чуяла подвох... Ну почему подставила нас под удар?!
— Ты что себе позволяешь? — спрыгнула на пол. Ноги покосились, словно без костей осталась. Привалилась к стене. Какая я жалкая сопля... соплячка!
— Я только один вопрос задам, — Взгляд сквозь меня. Будто не он смотрел вовсе. Алияр не умел вести себя вот так вот... Холодно. — Ты правда замуж за него собралась?
Я вжалась затылком в стену. От напряжения ломило всё тело.
— Ты чё совсем попутал? — Хан развернулся и схватил его со спины. Также, как и он его, откинул назад. — Не приближайся к ней!
Алияр не сопротивлялся. Взглядом на мне замер.
— Оставь нас, Хамзат, — сама себя не слышала. — Оставь нас одних.
— Дин...
Прошу тебя.
Глазами умоляла.
— Пять минут. Больше я этого утырка в нашем доме не потерплю.
Это крах. Крах всему...
— Вот как? — подошёл и кинул мне в ноги... Мой рюкзак! В голову стрелой вонзилось осознание. Он никуда не уезжал! Не бросал меня...
Господи, что же я наделала...
— Значит, Бо не соврал. Вот я уебан. Тебе изначально нельзя было доверять. А я впустил тебя, впустил сука! Потому что искренней казалась. Потому что подумал, блять…
— Алияр, я люблю тебя. — Отчаянно вырвалось на последнем выдохе. Как будто больше не было бы возможности признаться… Это был единственный шанс.
— Иди ты на хрен вместе со своей любовью.
— Можешь не верить, но люблю! Люблю тебя, придурок!
— И чё я должен сделать? — голос болезненно хриплый, будто простужен. — Упасть перед тобой на колени?
— Выслушай меня...
— Я же не умею слушать.
— Алияр...
— Хочешь, чтобы я тебе поверил?
Меня колотило. Согласно кивнуть не удавалось.
— Если уйдёшь сейчас со мной, то даже спрашивать не буду, какого хуя ты издеваешься над нами...
— А если нет? — на нервах перебила его.
— Знай, что достигнешь точки невозврата.
Глава 26
Сокрушительный срыв.
Крик тишины.
Алияр.
Окурки на асфальте. В каждой трещине, за каждой травинкой. Они были везде. И все мои. Я их считал. Сбивался со счета. Пересчитывал. Снова сбивался. Они как фракталы — бесчисленные. Шёл по кругу взглядом загипнотизированным. Время — в топку. Я вне системы. Вне измерения. Что такое сон? Позабыл. Сколько суток не спал? Тоже не сосчитать... Сука, я выгорал внутренне, а внешне оставался крепким, как монолит. Ток курсировал по венам с бешеной скоростью. Вроде чувствовал, что ещё немного и иссякну, но бессилие оказывалось быстрее. Убегало всё дальше от меня.
Я — фигура из домино. Один удар и буду разрушен до основания. Странное такое состояние настигло меня посреди улицы.
Я стоял один. Ни души вокруг. Ночь глухая.
Ночь в одного...
Она не выбрала меня. С ним осталась.
Сука! Любовь, да? Она такая?
Если любишь, умей отпускать, да?
Хер там! Это неправильная любовь!
Любовь я видел лишь однажды. В глазах отца, когда он смотрел на маму. Не на живую, а...
Не мог даже мысленно произнести!
Отец в тот момент... Исчез вместе с ней. Его просто не стало. Было уже не вернуть. Мама будто умерла за двоих... Я ещё тогда понял, что потерял не только её... И спустя восемь лет не обрёл отца прежнего. Не вернул, какие бы скандалы ни закатывал, как бы над собой ни измывался. Я остался круглой сиротой.
Чем же отличался от Дины? Внутренне — ничем. Я такой же уязвимый и отчуждённый. Просто не всем показывал. Точнее, никому, кроме неё.
А она тебя не выбрала, кретин! До конца хоть вкурил?
Сигареты... Ей нравился запах дыма... Тащилась прям, когда в лицо выдыхал. Блять, это невыносимо! Смял пачку в кулаке. Там две оставалось. Резко разжал пальцы. От курева уже башка кружилась, но решил в последний раз затянуться. Вытрусил на ладонь сигареты. Раскрошились...
Подожги!
Подожгу, не страшно. Страшно то, что толку от ожога не будет. Селфхарм уже не вставлял. Сегодня я в этом убедился. Когда её трахал, заставляя кусать и царапать меня. Всё ещё чувствовал её вкус. Дымом выветрить не мог...
Как она там сказала?
Ты болишь в разы сильнее?
Панацеей стала эта фраза. Факт.
Стряхнул на асфальт табак и запрыгнул на байк. Куда мне ехать? К кому хотел, туда не приняли.
Есть ли в этом мире место, где мне всегда будут молча рады?
Есть. Есть вечный мир, в котором жила моя мама.
Я поехал к ней на могилу.
Только... Для начала заехал домой. Помылся. Грязный был. Омовение совершил. Сколько бы грехов мне ни принадлежало, но к маме всегда старался ездить чистым. И душой, и телом. Без грязи, без порока. Я превращался в пацана того возраста, в котором она меня запомнила.