— Ты что наделал?!
— Добавил красок в твою бледность.
— Да пошёл ты!
Я сполз с разноцветной шины и пошёл. За гараж покурить. Время ожидания убить. Оно меня по рукам и ногам связывало, ненавидел ждать. Не знал, чем себя занять, чтобы перестать думать о соплячке. И курил уже не так часто. Почти до минимума свёл. Насколько? На одну сигу меньше? Ещё меньше... если быть точнее, то “сократил” до половины. Не докуривал. Прерывал мысли о ней. Но только не сейчас. Сейчас до самого фильтра испепелил, потому что знал, что увижу. С ума сходил. Внутри — голод. Я хотел её! Не только телом. Как это объяснить? Меня от наркоты так не трясло и не скручивало. Побочки у любви оказались сильнее. Это как самотерзание перевёртыш. Избавился от физической потребности боли, обрёл душевную. Просто пиздец.
Вернулся в гараж. Что-то ощутимо изменилось. Воздух другим стал. Голоса, люди, расписные стены. Всё осталось на втором плане, но как будто обрело насыщенность. Тяжёлые биты и смех не раздражали. Резко влился в этот вайб. Я… я почувствовал её присутствие ещё до того, как увидел. Она здесь! Блять, сердце об неё споткнулось!
Не помнил, как сорвался с того края, и возле неё очутился. Плевать, что нужно было доказать. В каком свете себя представить. Моя Ди здесь! Не ради меня, да. Сейчас меня это не коробило.
Обнять. Обнять. Как бы обнять! К коже прикоснуться. Пальцы в волосы запустить и к себе притянуть. Я хотел вдохнуть аромат её губ!
— Дин, — мямля осмелилась заговорить первой. — Я знаю, что вы уже знакомы, но разреши э… В общем, это мой сводный брат Алияр!
Сердце качнуло столько крови, что под рёбрами тесно стало. Грудную клетку аж распирало!
— Привет.
В глаза ей посмотрел и, в темноту провалился. Разом лишился всех чувств. Дина была разбита. Как в тот день, я клянусь… Как в тот день, когда мы встретились впервые.
— Динка, ты обиделась на меня?
— Можно я пойду?
Дрожь в голосе. Она по мне катком пронеслась. Удар бы так не проломил. Хоть бы сейчас ударила, а! Заполнила себя злостью, чем смотрела так… пусто.
— Никуда ты не пойдёшь. — на рефлексах потянулся к ней, но не прикоснулся. Меня разрывало на части. — Силком обратно притащу! Поняла?
Да, сработало! В её глазах вспыхнула злость.
— Почему ты так с Динкой разговариваешь? — вмешалась мямля в нашу перестрелку взглядов.
— Потому что она моя.
— Что-о-о?
— Ты больной. — В грудь слабо толкнула. — Сейка, лучше бы ты вычеркнула меня из своей жизни! Было бы не так обидно! Лучше бы я осталась ни с чем… Господи! Как ты могла скрыть? Как мне теперь с ЭТИМ жить?!
Голоса в гараже стихли. Даже музло вырубили. Уши все развесили.
Я обернулся. Лица, застывшие в удивлении, снова превращались для меня в сплошную тень. Суррогаты.
— Хули встали вы?! Тусуйтесь дальше!
Богдан уронил на бетон коробку с красками. Следом упала челюсть.
— Динара? Как это понимать? А где Хан?
— Не суйся! Не просят! — был бы близко, втащил бы придурку!
— Пойдём, Сейка. Я тебя им не оставлю! — схватила мямлю за руку и за собой повела.
— Выслушала бы сначала, а потом концы обрубала. — Моя выдержка трещала по швам. — Не ты ли меня в этом упрекала постоянно?
— Видеть тебя не хочу!
Я кинулся следом.
— Соплячка, ты обязана выслушать!
— Соплячка? — шалела мямля между строк.
— Ты многого не знаешь!
— Поэтому как некоторые сделала поспешные выводы!
Мстила? Я хмыкнул. Пускай. Лишь бы не молчала! И больше не смотрела как сквозь меня!
— Ярый, что за ерунда? — растерянно окликнул Волчонок. — Ты куда навострился?
На секунду словил ступор. По факту он ни в чём не виноват. Я сорвал ему вечер... Хуёвый друг!
— Продолжайте без нас. — Не сдержался и к нему метнулся. Обнял, приподнял. — Прости, Бо. Если чё наберу.
— Попробуй только не набери! Разъебу!
Огорчился, хоть и проводил с улыбкой.
Я оглядываться не стал. Говорил же, да, что ненавидел прощаться?
Девчонки не убежали. Спины их видел. За углом гаража застыли. Будто напоролись на кого-то.
И я, блять, догадался, на кого.
Всё пошло наперекосяк!
Они на Узеира напоролись. Ослушался меня сучонок. Припёрся раньше времени!
Каково было Дине? Полный раздрай. Ей хотелось бы исчезнуть. Вряд ли она призналась мямле в том, что совершила преступление. Для меня сознаться в такой хуйне, как два пальца об асфальт. А соплячка боялась, что в ней разочаруются. Всё время пыталась быть хорошей, любящей, заботливой. Нет, я не опровергал, что она именно такая. Она искренняя! Просто невозможно быть ВСЕГДА хорошим. Доброта и есть маска лицемерия. Не все умели носить её с достоинством. Люди — эгоисты. Прежде чем сделать добро, они по-любасу задумываются о собственной выгоде. Неважно о какой. Я называл такое добро отбеливателем грехов. Пусть весь мир пойдёт против — я всё равно останусь при своём. Немало случаев наблюдал, чтобы сейчас тут пустословить.