— Узеир, сюда иди. — Не показывался на глаза. Я продолжал стоять у поворота на парковку.
Выбежал ко мне весь раскрасневшийся. В глазах испуг и непонимание. Бедолага растерян.
— Брат! — голос сбит от волнения. — Ты знал? Ты знал?
Вперил в него взгляд. Покорно рот закрыл. Достаточно на сегодня открытий...
Я думал всё, вечер окончен так и не начавшись. Шито-крыто. Мы свалим домой. Узеир проест своими вопросами мой мозг, я накурюсь до беспамятства и завалюсь спать, но прогадал. Соплячка перетасовала всю колоду. Не проигнорировала, не сбежала. Подошла к нам. Сама подошла! В глазах нездоровый блеск. В улыбке натянутость. В движениях скованность. Она не в себе. Я слишком тонко её чувствовал, чтобы не заметить фальши. Беспечной пыталась казаться. Не воспринимать всерьёз наше положение.
Я не знал, насколько она к Сеймуре привязана, но с виду было ясно — очень сильно.
Блять, мне стало её жаль.
Может зря я так обошёлся...
— А вы друг другу родные? — нервно выпалил сыч, почесав сколоченный затылок. — Ты тоже детдомовка?
— Больше спросить не о чем? — локтем его в бок двинул.
— Пускай спрашивает. Мне не стыдно. — Перевела на него лихорадочный взгляд. — Родных у меня нет, но если бы были такие, как у тебя – то я даже рада, что в детдоме выросла.
Сыч сдержанно улыбнулся. Ему неприятно было слышать такое. Я стиснул челюсть.
— А Сейка мне больше, чем сестра. Мы семья... были когда-то, — подбородок вздёрнула, и я на губы взгляд опустил. Болячка разодрана. Ссадины на лице не затянулись, синяки под глазами чёрные. Измотанная до предела.
Сердце мучительно быстро забилось. Она ещё от того случая не отошла, а тут... Я уебан, раз такое допустил. Ещё и смел злиться на остроту её речи?!
— Мы и есть семья, Динка! Ты же знаешь, как много для меня значишь, — мямля прильнула к её плечу щекой, а она еле заметно поморщилась. Царапины тоже не зажили.
— Сегодня... убедилась.
Сеймура не услышала в её тоне боль, а вот сыч... у него в глазах сочувствие притаилось.
— А что с тобой случилось? Ты опять попала в неприятную ситуацию?
Она напряглась.
— Динка, что за ситуация? Я чего-то не знаю?
— Обязательно узнаешь. Только не при них.
— Извини, красотка! Я не хотел задеть! Просто… просто… я не ожидал такого!
— Узеир.
Не отрывал от сыча тяжёлого взгляд. Треснуть бы по башке!
— А давайте хотя бы на сегодня оставим всё плохое! Развлечься не хотите, девчонки? — предложил он осторожно, опасаясь реакции взвинченной Дины. — Там Волчонок игры “невидимок” устроил. Вау, какое зрелище!
— Невидимок? — тут же загорелась мямля. — Хотим! Даже, Динка?
— То, что мне сейчас нужно. Исчезнуть.
На меня посмотрела. Моё терпение, как песочные часы. Уже последние крупинки сыпались на дно, а она взяла и перевернула их. Исправить моё поведение ей было под силу.
— Вы идите. Я догоню, — стрельнул из пачки сигарету и в зубы.
Поплёлся за гараж. Меня укачивало от неопределённости. Как бы поступить? Как бы с ней поговорить? Без слёз и истерик. Я бы больше всего хотел прощения попросить и… предложить ей стать моей девушкой. Сказать, что нам не повезло, но начать заново ещё не поздно. Блять, это непросто! Попробовать построить отношения, в которых никогда не состоял.
Реально поплыл…
— Поздравляю тебя.
Пальцы у губ ослабли. Сигарету выронил. У меня начались слуховые галлюцинации?
Обернулся.
Она покачнулась, но улыбку с лица не стёрла.
— Ди?
— Я проиграла эту жизнь.
— Что?
— Ты победил.
— Не понимаю, о чём ты.
— Не отрицай, что тебе нравится видеть меня жалкой.
— Отрицаю.
— Докажи, — её голос надломился. — Докажи мне, что я чего-то да стою в этой жизни. Сможешь? Нет, не сможешь! Потому что я как и ты… полное ничтожество.
Глава 27
Самые приятные моменты происходят неожиданно
Динара.
Мне снова стало плохо. Точь как вчера… Тошнота и головокружение. В глазах резко потемнело, поэтому на землю осела. Прижала указательные пальцы к онемевшим вискам. Не массировала. Казалось, что сейчас вены полопаются, если надавлю сильнее. Сотрясение мозга… в больнице обследование прошла. Хан потащил. Я не сопротивлялась. И глупо было бы с моей стороны. Состояние с каждым часом ухудшалось. Легче было умереть, чем перетерпеть. Ничего не хотелось, ни есть, ни пить, ни кого-то вспоминать. После ухода Алияра... меня будто связали и заперли в чулане. Не помнила, как выжила в ту ночь. Ревела, истерила, срывалась на друге... Память обнулилась. Только утро урывками помнила. Вспышки боли. Тошноту! Мои попытки встать с кровати самостоятельно. Даже заплакать мне не удавалось. До слёз была никчёмной.