Меня резко переклинило. Откуда у всех такая уверенность, что это именно уëбок прикатил? Какая рожа скрывалась под шлемом? Вдруг там его подельник? И Батраза на горизонте нет. А он больше всех жопу за Карлова рвал.
— Шеф, крикни пусть шлем снимет.
— Чел анонимным хочет остаться. Я так слышал.
А я знал! Знал!
— Кто дал распоряжение?
— Ты-ка догадайся. — Пожал плечами. — Или сам попри на него буром.
— Ёбаный в рот.
Батраз!
— Ладно, оставлю на потом. Погнали.
Я не в сторону отморозка, которого окучили пацаны, а сразу на заезд двинулся. Хоть в тишине немного побыть. Впервые за столько лет урчание байка меня раздражало. Я не сливался с ветром, не предвкушал победу. А я намеревался надрать всем зад! Нарушить правила! И похуй вообще, чем это мне аукнется. МНЕ! Волчонка не втягивал в этот омут, хотя по большей степени он в нём увяз. Теперь у него заботы другие появились. Крис беременна… я не мог и дальше вести себя как мудак. Дети — святое. Мой предел. Вмешиваться права не имел. И не отчитывал друга за недержание. Любил же её… Жизни ради неё готов лишиться. Кто я такой, чтобы что-то между ними рушить? Для меня и семья — самое святое. Неприкосновенное. Апотропей. Поэтому понимал каково ему.
— Алияр! Алияр! Обернись!
Током по позвоночнику. Так реагировал только на один голос. На голос соплячки! Тормознул байк за белой чертой, и оглянулся. Реально она! Стояла далеко за трибунами и радостно махала рукой. Сверкала от улыбки. Сам заулыбался! Откуда она появилась? Кто-то из её друзей проговорился, что гонка состоится? Ну да! Что за тупой вопрос?
Развернул руль и к ней через поле пулей. Едва ногу с подножки спустил, как она на спину мне запрыгнула. Ванильная моя. Руки назад завёл и ниже талии обхватил. Нет, не мог так. К себе на колени перетянул. В тепло её зарылся. Мурашки, сука, кожу начали рвать. Соскучился!
— Ты мой ангел, — целовать не спешил. Такой кайф чувствовать возбуждение, что нас накрывало одновременно.
— Мне белый не к лицу…
—Т-ш-ш. — Палец к губам пухлым прижал. Её дрожащий голос – взрыв. Взрыв моей выдержки. Мозга. Сердца. Две недели без секса. Без неё! Наброситься же мог как оголтелый.
— Ди, ты не должна быть здесь.
Губы под моей кожей дрогнули. Возразить поспешила.
— Кто тебя надоумил прийти? Патлатый, да?
Глазами встретился. Во взгляде испуг вспыхнул, а я пеплом изнутри посыпался. Доверие её так и не завоевал, кретин. Как теперь переубедить, что я не тот, что раньше? Больше не решал проблемы кулаками. Старался обдумать, прежде чем разрушить. Как? Как донести?
— Кругом одни мужики... Я не ревную... Хотя да, блять! Ревную! Но сегодня всё по-другому тут устроено. Девчонкам вход запрещëн. И твой друг был в курсе! Как он такое допустил?
Приоткрыла рот и, палец в тепло сладкое скользнул. Она заигрывала со мной!
— Не уйду. — Порочно сомкнула губы, вбирая его выше фаланги. Мне пиздец. Я дымелся.
— На что ты меня провоцируешь?
Она медленно, с причмоком выпустила палец.
— Я хочу насладиться твоей победой.
Упивался её смелостью!
— Я здесь, — коснулась моего виска, а после перенесла ладошку в зону сердца. Оно участило бит. — И здесь.
— Будь в этом уверена. — Слегка к губам приник. Хотелось впиться до боли, но контролировал себя. Облизывал мягко. Нежность доставлял. Я старался. Очень. Изобиловал от этого чувства! Эйфорический полёт. Это лучше, чем секс!
— Алияр, тебе пора. — Зашептала в расплавленные от её ласк губы. — Только не подведи нас.
Нас…
— А есть «мы»?
— Хочешь навсегда?
— Хочу.
Хоть и пока под сомнением. Не в ней сомневался. Не трудно догадаться в ком. Я непостоянный. Часто разуму неподвластный. Понимал, что все беды в башке моей, но не решался признать, особенно отцу открыться. Как это лечить? Я ведь с детства такой… Говорил же уже, что дефектный!
Ди знала многое, но не видела ту страшную часть меня. Обдолбанного ещё не видела. Нет! Такая правда еë окончательно сломала бы. Даже любовь бы её в кучу не собрала. Она бы потом… что потом?! Ты же знаешь, что любого тебя примет! Хули ты барьеры выстраиваешь?
Нет. Нет. И в тысячный раз нет! К игле больше не притронусь. Я больше не слабак! У меня есть мы… Ради этого стоило взяться за голову.
— Ты будешь мной гордиться.
— Уже горжусь. — С шумным вдохом оставила на щеке поцелуй и сползла с меня. Пустоту резко почувствовал. Схватился за руль, чтобы не позволить ей обуревать душу. Теперь у меня есть свет. Чернота не поглотит. Дина упорством своим пробурила внутри зазоры.