Перейдем от общего к частному, зададим более легкий вопрос. Что сегодня за день? По календарю Хуучина Зальтая, мастера Нууца. Суббота? Суббота – очаровательное понятие. И относительное. Зависит от того, где находится солнце в тот или иной момент. Умножим же очарование, продлим, превратим субботу в саббатикал. Шабаш поддерживать ни к чему. И не забудем, что другие дни тоже важны. Раньше или позже на нас обрушатся. Улита едет – компенсатор силы у заводной пружины в часах. Развивающейся в оптимальный период. Например, в четверг Моисей поднялся на гору, в понедельник спустился. Однако с покорением вершин это событие ничего общего не имело. Да и переходить через майдан, флажки, блокпосты, заплывать за буйки, запоздало затевать драку – занятие совсем другого свойства. Кстати, для нового дела лучше подходит вторник, ибо Господь именно во вторник обнаружил, как прекрасен этот мир. Который мы не позднее четверга испоганили, костерим на все лады и не знаем, как исправить. Ждем новых взрывов.
Ход замедляет только реверсивная защелка. Ослабляет натяжение.
Ревнители препинаний
Приятно встретиться в этом гнусном городе с культурным человеком.
Я перечитывал собственную памятку, испещренную советами-инструкциями от непостижимой особы, начисто забывшей про запятые, все норовящей точку поставить. Требующей обходиться без «не», а на деле справляться без нее самой. Не желающей, но всегда готовой препираться со мной – по мелочным, надуманным и нелепым поводам, препоны воздвигать разные. Увидеть проблемы там, где их нет вовсе. Чья лирика в наших отношениях в определенный момент без видимых причин превратилась в шифровки, враждебность и глухую попытку держать меня на дистанции. «Я ни с кем такой не была, именно с тобой мутировала в хабалку», – оправдывается она. Насчет хабалки явно преувеличивает. Была ведической женщиной или ведьмой – до сих пор не понял. Но острый синдром сварливости налицо. И за что она свалилась на мою голову? «Мы не выучили свои уроки» – как вам комментарий?
Перечитывал, размышлял. Местами все разумно, логично. Думать о хорошем. Печали оставлять за порогом. Держать свое мнение за зубами. И все же накладывала шаблоны. Я, получается, виктим, она – агрессор. Или наоборот. Проявляя внимание, преследую неясные цели, соглашаясь – прогибаюсь как перед мамочкой, споря – перебиваю и не слышу. Прошу успокоиться, когда она уже спокойна, щелкаю пальцами в разговоре, дабы дезориентировать и с мысли сбить. Пытаюсь спровоцировать на эмоции, на интерес, на какую-нибудь реакцию вообще. Хотя не она ли меня цепляет? Сама ведь себя провокацией назвала.
Иной раз за день устанешь, хочется про обстоятельства рассказать и, может быть, чуток пожаловаться, поделиться прошедшими событиями, посоветоваться. Ан нет. Не тот вигвам, фиг вам и прочее от дяди Шарика. Уже давно стараюсь никого не ругать, ведь если ругаю, значит, завидую. По ее теории. Если прошу поделиться, значит, могу обделить, опыт украсть. Про себя говорит, что людей не любит. Социопат, социофоб. Живем – каждый на своей территории. Днями не видим друг друга. И тем не менее любая мысль обо мне ее раздражает.
Сложно все, однако расставания не хочу. Почему? Обабился, что ли? Ведь мука одна. Доброе перемололось, а хлеб не испечь. Не верблюд же, сколько можно жевать колючки. Уж лучше кастанедовский кактус. Беда с этими точками, отточиями, точками сборки, зрения и возврата, с пунктиками и идефиксами, с перемещениями из пустого А в порожний Б. Хорошо англичанам, там хотя бы министерство по делам одиночества организовали. А мне куда обратиться? Некурящему поэту успокоить сердце как? Трудно нам с тобой договориться, трудно, милая![12]