«Сколько яда в тебе. Открытка совсем черная. Дерьмо ты!» «КК – du, Kakadu, какаду», – непроизвольно перевел Кислицын на язык немецких младенцев. В очередной раз отметив, что с инициалами ему не повезло.
В свое время Ким не догадался сделать дубликаты ключей от четырех замков, врезанных в дверное трио, что вело к старому жилищу. Хотя он по-прежнему числился ответственным квартиросъемщиком. Впрочем, ему хватило бы и двух железных «сезамов-кунжутов», отпиравших парадный подъезд и вход со двора на лестничную. Способов пробраться к почтовому ящику было не слишком много, но в очередной раз поджидать соседей или тревожить их звонком в домофон совсем не хотелось.
Под вечер, когда все приличные букеты исчезли, Ким все же решился купить цветы. Дабы воспользоваться собственным методом из почти легендарных времен ухаживаний и мелкого гусарства. На сей раз подфартило, на глаза попались почти удобоваримые розы. Может быть, и не самые эффективные, но вполне подходящие для создания эффекта ассамбляжа на металлической коробке, в которую даже конверты формата С4 помещались с трудом: письмоносцы оставляли такую почту снаружи. Действия, дававшие возможность приступить к процедуре декорирования ящика, уже и так имитировавшего что-то вроде плетеной корзинки, Ким совершил без долгих размышлений. Расхрабрившись и одновременно пугаясь собственной отваги, возникшей от категорического нежелания ломать голову в поисках нового сим-сима, он молниеносно справился с задачей. Хотя еще час назад миссия казалась муторной и едва выполнимой. Дверь в подъезд поддалась плечу, дверь на лестничную открыл бывший сосед. След от света в квартире, пробивавшийся через глазок (на окна Ким не смотрел), подвúг Кислицына на еще один подвиг. Он поскребся. Тишина. Постучал. Никто не ответил. Прислушался. Никаких шагов, звуков и шевелений.
«Нет так нет», – размышлял Ким. Довольный тем, что ему удалось осуществить хотя бы программу-минимум, по дороге от бывшего жилища к нынешнему он почему-то стал думать о борще, решив сварить его на ночь глядя. Рецепт Кислицын когда-то подсмотрел у супруги. Так запоминались любимые стихи, их не требовалось заучивать наизусть.
Уже у самого дома Ким внезапно услышал странное тявканье. Удивляли и звук, и час, слишком поздний для выгула собак, помноженный на тот факт, что у окрестных жильцов четвероногие питомцы не водились. Посмотрев по сторонам, Кислицын увидал лису, стоявшую в двух прыжках от него. Ким тихо поздоровался на родном наречии: «Привет, Патрикеевна!» Кума по-русски не понимала, умолкла. Она выждала полминуты и почапала за угол.
Этой историей встречи с лесными жительницами не ограничились. Следующая произошла пару деньков спустя благодаря ночной болтовне по смартфону. В темное время суток, как правило в первом часу, старинный друг Павла Дутцева с веселыми именем и фамилией Радий Рябчиков и тучей прозвищ, среди которых выделялись два – Кудкудах и Рябой, имел необъяснимую привычку звонить Киму. Проделывал Рябчиков данный маневр безмятежно, под тем или иным незатейливым предлогом, но чаще всего ссылаясь на розыски Павла, дескать, тот мог в гостях у Кислицына задержаться. Скайпа, который Радий облюбовал, у Кима не было, как не было и скоростного интернета. Однако Кудкудах, вооруженный до зубов современными средствами связи, упорно, с повторами, пробивался через все возможные мессенджеры на мобильник. Рябчиковские звонки вызывали в Кислицыне цепную реакцию особого свойства. Обычно он их игнорировал. Потом сбрасывал. Наконец, чертыхаясь и все же повинуясь условному этикету (а вдруг что стряслось?), выходил из дома и «заступал на караульный пост» у входа в кафе – в квартире прием был плохой, делавший общение по мессенджеру почти бесполезным, а здесь доступ к китайскому кудеснику Вай Фаю наличествовал даже ночью.
Летом такая милосердная щепетильность удавалась легко, в марте нужно было что-то набрасывать на плечи. Рябчиков, бывший учитель химии и ОБЖ (недаром Радий!), обладавший неоспоримой способностью заворожить слушателя, радовался «свободным ушам» и никогда не заканчивал разговор сразу. Так и с Кимом его треп длился и длился… Одна тема могла с легкостью сменять другую. И сменяла бы до зари. На сей раз Кислицын успел насчитать пять лис, пробежавших мимо него за то время, пока Рябой что-то заливисто врал в трубку. Сознание задержалось на двух цитатах, которыми Радий козырнул: гетевском утверждении, дескать, «Das Ewig-Weibliche zieht uns hinan»[18], и ницшевском возражении «Das Ewig-Weibliche zieht uns hinab»[19]. Плюс пара беспомощных тирад про политику. Мол, голоса и манера говорить у Путина и Медведева совпадают. Как совпадают они у Шредера и Штайнмайера. И, наконец, еще одна пышная фраза, воспроизвести которую было трудно. Что-то вроде «Gemeinwohlökonomie orientiert sich nicht auf Profit und Wachstum, sondern auf Nachhaltigkeit und Solidarität»[20].
20
Экономика общественного благосостояния ориентируется не на прибыль и рост, а на долгосрочную стабильность и солидарность (