«Любезный Сатин!.. Жду от Вас разбора книги Вернадского» (напоминание о рецензии на книгу экономиста И. В. Вернадского).
«Любезный Тургенев!.. Будьте друг, сжальтесь над «Современником» и пришлите нам еще Вашей работы, да побольше, а мы всегдашние Ваши плательщики».
Через месяц:
«Любезный Тургенев… Ради бога, поторопитесь с комедией и вышлите ее на первую книжку — этим по гроб обяжете, а если уж нельзя, то не позднее второй. Крайне нужно!»
Через два года:
«Любезный Иван Сергеевич!.. Решаюсь напомнить Вам о «Современнике»… Верите ли, что на XI книжку у нас нет ни строки, ничего — ибо даже уже и «Мертвое озеро» иссякло».
«Любезнейший Григорович!.. Повесть «Приемыш» с радостью возьму, и очень желаю также взять Ваш роман, который Вы теперь пишете».
Через год:
«Любезнейший Дмитрий Васильевич!.. Я не упрекаю Вас… только необходимость заставляет меня быть настойчивым и просить Вас: 1-е) ради бога, поскорее и наверное напишите большую повесть обещанную и 2-е) покуда для 11-ой книжки пришлите хоть маленькую…»
«Милостивый государь. Читая Ваши прекрасные статья в «Библиотеке для чтения», я давно желал просить Вас принять участие в нашем журнале… Нам необходима статья, и эту необходимость как нельзя лучше можете исполнить Вы, если захотите…» (публицисту В. Д. Яковлеву, автору «Писем из Италии»).
«Милостивый государь Александр Николаевич… Я желаю, чтоб Вы продолжали разбор ученых (преимущественно исторических) книг и чтоб взяли на себя, по примеру прежних лет, написать обозрение русской исторической литературы за 1851 год» (историку и фольклористу А. Н. Афанасьеву).
Так, напоминая, доказывая, иногда требуя, чаще умоляя и упрашивая, Некрасов добивался почти невозможного.
Редактор «Современника» весь в заботах о том, чтобы сделать свое издание как можно более интересным. Он находит и поощряет молодых писателей (М. В. Авдееву в Нижний Новгород: «Я с большим удовольствием прочел Вашу повесть. В ней много хорошего, и Вы имеете несомненный талант. Повесть Ваша будет напечатана не позже как в 9-й книжке…»); придумывает темы критических статей и поручает их, казалось бы, неожиданным авторам (поэту А. Н. Майкову: «А вот Вам работа, коли хотите. Возьмитесь-ка написать о каком-нибудь поэте — Бенедиктове, Баратынском, Языкове, Дельвиге… выбирайте любого»); хлопочет о появлении в журнале статей историка С. М. Соловьева и обращается в Главное управление цензуры с протестом против запрещения статей по русской истории (письмо Соловьеву с сообщением об этом).
Он пишет письма в Симбирск, Ярославль, Одессу, где живут разные литераторы. Он привлекает к участию в журнале молодого композитора, будущего музыкального критика А. Н. Серова, и тот публикует в «Современнике» (1851) цикл статей о спектаклях итальянской оперы в Петербурге и о петербургских концертах. Приглашая Серова, до тех пор еще не выступавшего в печати, Некрасов проявил большую редакторскую проницательность. Можно сказать, что именно он благословил на трудный путь одного из крупнейших русских музыкальных критиков.
Статьи Серова в «Современнике» заметно отличались от обычных журнальных фельетонов на музыкальные темы прежде всего своим профессиональным уровнем. Он впервые поднял вопрос о принципах и задачах музыкальной критики, указал на ее отсталость по сравнению с критикой литературной (несомненно, подразумевалась деятельность Белинского). Он вступился за оперу Глинки «Иван Сусанин», подвергавшуюся грубым нападкам на страницах булгаринской «Северной пчелы», и показал себя приверженцем реалистической эстетики.
В письмах Некрасова «то и дело появляется тема цензуры, извечная тема отечественной словесности. Редактор неблагонадежного журнала постоянно пишет письма цензору А. Л. Крылову, который задерживает выход очередного номера. «Ради бога, почтеннейший Александр Лукич, войдите в наше положение; уверяю Вас честью, что это будет для «Современника» сущее бедствие…» (2 августа 1850 года.). Он обращается к его «доброму сердцу», ссылается даже на «законность» своей просьбы — прочесть роман, который добрейший Александр Лукич почему-то упорно не хочет читать.
Иногда Некрасов просто посылает к цензору своих авторов («советую Вам… побывать у него и поторговаться»), заранее предвидя, что та или иная статья будет искалечена или вовсе запрещена. В других случаях он начинает «прикармливать» цензора (эта практика была усовершенствована «Современником» впоследствии). Тогда его ближайший помощник по журналу, литератор и критик Гаевский получал записки такого содержания: «Будьте добры, Виктор Павлович, привезите Крылова в Парголово[29], взяв коляску… Я накупил отличных вин и фруктов, — во всяком случае верно то, что можем поесть и выпить отменно» (лето 1850 года).
И еще сохранилась записочка, в которой Виктора Павловича приглашают на обед с оговоркой, что среди гостей будет все тот же Александр Лукич, «коего мы так привыкли уважать» (!).
Заботясь о журнале, отдавая ему все силы, Некрасов тем самым заботился о русской литературе. Он хорошо понимал это. Он умел находить и открывать.
Летом 1852 года в редакцию пришел с Кавказа толстый пакет от неизвестного лица. Не очень разборчивая, хотя и перебеленная писарем, рукопись была подписана буквами Л. Н. Ознакомившись с нею, Некрасов тут же написал ответ в станицу Старогладковскую: «Милостивый государь! Я прочел Вашу рукопись («Детство»). Она имеет в себе настолько интереса, что я ее напечатаю… Прошу Вас прислать мне продолжение. И роман Ваш, и талант меня заинтересовали. Еще я посоветовал бы Вам не прикрываться буквами, а начать печататься прямо с своей фамилией, если только Вы не случайный гость в литературе» (август 1852 года).
Так началась писательская жизнь двадцатичетырехлетнего кавказского офицера графа Льва Николаевича Толстого. Некрасов был первым, кто указал на его талант и одобрил его «направление» — в ту пору, когда тот еще мучительно сомневался в своем призвании. Получив еще несколько писем от редактора «Современника», Толстой заметил в своем дневнике, что эти письма поднимают его дух и поощряют к продолжению занятий.
В течение нескольких лет, пока кавказский офицер становился постоянным автором «Современника», Некрасов поддерживал с ним переписку и был его единственным литературным советчиком. 2 сентября 1855 года он писал Толстому: «…Может быть, Вам предстоит широкое поприще. Вы начинаете так, что заставляете самых осмотрительных людей заноситься в надеждах очень далеко».
Несколько раньше Некрасов задумал напечатать в журнале цикл критических статей под общим названием «Русские второстепенные поэты». Его цель была в том, чтобы привлечь внимание к отечественной поэзии и доказать, что даже в эпоху всеобщего равнодушия к стихам существуют поэтические таланты, не замеченные или забытые читающей публикой.
Первую статью Некрасов написал сам (1850). Он обнаружил в пушкинском «Современнике» 30-х годов стихи Ф. И. Тютчева, подписанные буквами Ф. Т. Увидев, что они несут на себе «печать истинного и прекрасного таланта, …исполненного мысли и неподдельного чувства», Некрасов дал им самую высокую оценку, а некоторые смело поставил в один ряд с пушкинскими стихами. Несмотря на заглавие, он решительно отнес «талант г. Ф. Т-ва» к первоклассным поэтическим талантам.
А позднее сам жалел (и говорил об этом сестре), что напрасно назвал статью «Второстепенные…» — талант, как брильянт, не может быть второстепенным, вся разница в величине, — сетовал сам на себя Некрасов.
В текст своей статьи Некрасов включил двадцать четыре лучших тютчевских стихотворения и, кроме того, дал читателям библиографическую справку — указал, в каких номерах старого «Современника» помещены впервые эти стихи, с тех пор не перепечатывавшиеся.
Таким образом, Некрасов воскресил забытые, но прекрасные строки и вернул отечественной литературе одного из ее великих лириков. Заслуга немалая.
Среди трудов и забот Некрасов, как «отчаянный театрал», не забывал своего любимого Александрийского театра, где когда-то ставились его водевили.