Макс задумчиво пожевал губу, но озвучивать предположение не стал — нечего трепать языком направо и налево, особенно когда подтверждений появившейся теории как не было, так и нет. Он просканировал место преступления; предсказуемо не выявил ни одного, даже самого крохотного магического следа. Если Зверобой и маг, то здесь он своей силой не пользовался. Или просто настолько хорош, что даже думать противно.
Приблизившись к телу Доры, Макс снова уставился в черноту пустых глазниц. Без мозга не разговаривают даже зомби. А спириты, способные призвать бестелесный дух, — огромная редкость. Да что там, Макс знал только одного некроса, который смог бы воззвать к духу, не угробив при этом два десятка человек в качестве кровавой дани Хладной госпоже. Карим Стальфоде, странноватый паренёк и любимчик всего Темного круга. Оберегали его соответствующе, выпуская из Иленгарда только по необходимости.
Что ж, как на взгляд Макса, такая необходимость возникла ещё пару трупов назад. Осталось только донести это до грёбаных бюрократов из Иленгардского управления.
— Все слепки мне на стол завтра утром, — приказал он.
О выходных придется забыть. Спасибо кровожадному ублюдку, которому взбрендило резвиться в его городе.
— Был бы от них толк, — проворчал Френсис. Тот терпеть не мог все эти слепки, протоколы вскрытия и прочую однообразную нудятину. Ему, видишь ли, только интересное подавай.
— Это уж не тебе решать. Работайте.
Стащив окровавленные перчатки и испепелив их одним щелчком пальцев, он вышел из квартиры бедняжки Доры.
И тут же столкнулся с Энолой, которую тщетно пытались сдержать Бэйли и Фокс — но предсказуемо не могли сладить с разъярённой демоницей. Ну хоть не в боевой форме, иначе быть обоим некросам насаженными на рога.
— Пустите меня! — кричала она и Макс, к своему удивлению, заметил на её лице следы слез. Демоны умеют злиться и бесноваться, но вот плакать — определенно нет. — Макс, я должна!..
Пришлось тоже вцепляться в неё, обнимая изо всех сил и прижимая к себе.
— Не должна, Энола. Не нужно тебе на это смотреть, слышишь?
— Как она?.. Кто?..
Она чувствовала. Не могла не ощущать запаха крови, смерти; не могла не слышать отголосков эмоций всех присутствующих. Она знала, но верить отказывалась.
— Кто?! — прорычала она, отпихивая его так, что с трудом удалось удержаться на ногах. Красивое смуглое лицо опасно исказилось, понемногу теряя людской облик. Глаза засияли двумя злыми пурпурными искрами, на гладком лбу треснула кожа, обнажая острый кончик рога.
— Зверобой. Дору убил Зверобой.
Энола шумно выдохнула, замедляя трансформацию. По мозгам шарахнуло её магией, агрессивной, злой, наполненной эмоциями; парочка боевиков и бедолага Фокс немедля схватились за головы.
Дора Хеймс была не просто подружкой и коллегой по работе. Чем-то большим и важным.
— Тихо, тихо, — Макс осторожно коснулся её волос, шелковистой волной они прошли сквозь пальцы. — Я найду его, обещаю. Найду.
«... хоть и понятия не имею, как это сделать».
7
На улице в кои-то веки распогодилось, и заходящее солнце вовсю красило горизонт оранжевым и багровым. Билли морщилась и недовольно щурилась от яркого света, то и дело сползая чуть ближе к изножью кровати — вставать и зашторивать окно было лень, да и грело солнышко приятно. Не то чтобы она так уж часто мёрзла: как и всякая не особо чистокровная имперка, она несколько отличалась от обычных людей. Например, имела нормальную температуру тридцать семь с половиной градусов. И питала слабость к мясу с кровью. И не поймёшь, кто в родне потоптался. То ли демоны, то ли фейри, то ли все разом… Ну или оборотни, что более вероятно. Мехом в полнолуние она никогда не покрывалась, однако совсем не могла спать и выпадала из нормальной жизни на добрых пару дней…
Впрочем, до полнолуния ещё две недели, а выпасть она уже выпала. (Ну, честнее сказать, знатно офигела, да так и не выфигела обратно.) Спасибо Саймону и его дружкам.
Видят боги и богини, эта компашка вполне заслуженно отправилась на встречу с Хладной госпожой. Но ей всё равно было тошно от самой себя и от того, что она сделала. Или даже от того, как она это сделала. Равнодушно и даже с удовольствием слушала чужие вопли и стенания; смотрела, как чужая кровь льется под ноги, чуть парит на холоде, жгучими багровыми цветами распускается на её светлой одежде…