Впрочем, о моих делах. Колдовство штука интересная и я, кажется, начинаю всерьез им увлекаться. Лунные лучи поют! Это не та музыка, к которой мы привыкли, совершенно иные гармонии и последовательности звуков, но в них огромная глубина и невообразимое внутреннее пространство, невероятные и необычные сила, стройность и красота. Если бы я слышал их раньше, я бы заинтересовался давным-давно. Может, даже записал бы несколько лунных сонат или даже симфоний. Ими можно зачаровать предметы: оружие или посох. Но есть проблема. Из оружия у меня лишь перочинный нож, и тот я оставил дома, а с посохами уже лет триста в приличном обществе ходить не принято. Даже пилигримы по святым местам идут налегке, а то и вовсе едут в дилижансах, упрощая себе жизнь. Настоящий посох для зачарования нужно либо делать самому – а у меня руки, честно признаюсь, растут немного не из того места, – либо отобрать у пастуха, ни одного из которых нет на горизонте. Мне пришла мысль – не зачаровать ли трость. Чем она хуже посоха?
Я самоучка, канонов не знаю, экспериментаторство мне будет простительно. Трость у меня крепкая, не очень изящная, но и не деревенская поделка. Хорошее мореное дерево, темный лак, окованный сталью наконечник, утяжеленный шар набалдашника, удобный по руке, и, главное, никакого серебра, на которое колдовство ложится из рук вон плохо. Обычный предмет, какой есть у многих горожан – обороняться от собак, согнать в сторону обнаглевшего извозчика или промерить глубину лужи. Для драки тоже подойдет, особенно если, как у моей, сверху приделан добрый свинцовый набалдашник.
Так что я проверил лунное колдовство, оно правда работает! Пока мы движемся в сторону полнолуния, от него будет толк. Как только луна повернет обратно, действовать оно станет слабее, в новолуние совсем пропадет, но потом луна возродится, и сила к моей трости-посоху возвратится. Мы ведь и не планируем задерживаться в Броме на месяц. На первое время хватит.
Пес же опять повел меня к дохлой кошке. Мне даже показалось, в кустах над трупиком животного есть маленький неупокоенный фантом. Но я в Бромме не по кошачье-собачьим делам, поэтому прошел мимо, рядом с кладбищем нашел рабочую площадку каменотесов с заготовками памятников, подобрал подходящую поверхность и поймал часовой лупой лунный свет. Сразу скажу – у меня хорошо получилось. Даже не для новичка. Я горд собой. Лунная сила легла в мою трость как родная. Набалдашник у трости теперь теплый, а стальной наконечник, если присмотреться, слегка искрит голубым и зеленым, я чувствую, что вполне могу ею пользоваться, хоть пока не придумал, как и для чего. Просто учусь колдовать.
Вернулся к себе на четвертый этаж, обнаружил неприятное. Пишу сейчас эти строки, и очень возмущен. Кто-то был в комнате, пока я выгуливал пса и ловил лунный свет. Бумаги сдвинуты к краю стола, дорожный сундук как будто поворачивали, и половик под ним сморщен двумя складками. Кто это был? Майор? Хозяйка проверяла, не украл ли я чего и не спрятал ли в свои дорожные вещи? Не знаю, но выясню. Я теперь кое-что могу, как мне кажется. Только нужно выспаться.
Глава 4
Душечке живется лучше всех. Его работа – исполнять мои приказания, а я ничего ему не приказываю. В итоге он третьи сутки предоставлен самому себе, и понятия не имею, чем на самом деле занят. Вчера он помогал чуть-чуть майору. Сначала с бумагами, потом побегать по городу и добраться до койки. Зачем братство послало нас в таком количестве, если в деле и одному делать нечего? Зачем нам отряд охраны? Для меня пока загадка.
Пытался за завтраком читать местную газету, которая выходит раз в неделю. Чуть не заснул. Главная новость последних дней – недалеко от города на ферме пропала высокопородная заморская овца, привезенная на развод и для улучшения местного руна; вернувшему или сообщившему полезные сведения обещано вознаграждение. Почему-то мне кажется, что овцу уже не вернуть, и, пока наш разбойный табор мается дурью на постое за городом, местное тонкорунное овцеводство в большой опасности.
Майор спустился к завтраку в состоянии относительно благополучном, но смотрел на меня косо, обиняками пытался выведать, когда же я наконец займусь настоящим делом. Что я заметил – пока он трезвый, он весьма нерешительный человек, много сомневается, оглядывается, неуверенно говорит. Но, стоит ему приложиться к своей волшебной фляжке, фон Боцце плавно и уверенно превращается в героя. Одно побочное действие у эликсира смелости – чем больше героизма у майора внутри, тем меньше он может что-то сделать внешне, ибо его не слушаются сначала ноги, потом руки, а потом и голова. Решительности море, возможностей пшик.