Сейчас майор невозмутимо ест яичницу ложкой. Мне с трудом нашли погнутую кривозубую вилку, долго терли ее грязным полотенцем, чтобы привести в порядок, в итоге я отказался и от вилки, и от яичницы, попросил просто намазать масла на хлеб, дать пару вареных яиц, соли и того дрянного пива, которое тут все пьют. У майора Боцце нет проблем. Ложка так ложка. А в пиво он, строго, но близоруко оглядевшись, долил чего-то из медной фляжки, которую носит за пазухой. На меня Боцце смотрит косо и не заговаривает первым, если дело не касается случайных ситуаций, неизбежных в дороге.
Под его так называемым командованием десять так называемых солдат. Всего нас, значит, тринадцать в отряде. Хорошее число.
Вторая примечательная личность – мой секретарь Душечка. На самом деле он носит смешную фамилию Крошка и грозное имя Отелло. Отелло Крошка, будьте здрасьте. От этого сложения имен и полного несоответствия обоим внешности – он белобрысый, роослый, веснушчатый увалень – в нем по макушку противоречий и самых несочетаемых глупостей. Звать его по имени нет никакой возможности, поэтому он – Душечка. Да и какой он секретарь, обычный писарь. Не сильно, к слову, грамотный. Пить ему нельзя, но он любит. В подпитии становится дружелюбен, очень навязчив и легко теряется в трех деревьях, если отойдет по нужде, где и впадает в панику. В одной деревне, напившись кислой оскоминной дряни, которую там называли вином, Душечка заблудился, бродя вокруг деревенского колодца. В трезвом виде строит из себя ученого человека, недооцененного в заслугах, много ноет. Там его обошли, сям объехали, тут нагрели, воспользовались добротой и простодушием, пока он блудил между двумя скамейками и письменным столом. Вздыхаю в ответ на пьяные жалобы и говорю ему: что ж, судьба! Пусть верит в мое сочувствие. На самом деле парень хитрый или считает себя таковым. Общаться мне с ним тяжело, не знаю, как будем работать.
Главное событие прошедшей ночи – я подобрал собаку. Десятый день дороги, остановились на обед и дать отдых лошадям. Кляча в фургоне хромает. Попросить ей замену на почтовой станции наш тупоумный возница не догадался, а мы уехали вперед, его не дожидаясь. Очень зря. Формально этим походом командую я, мое упущение.
Мы выбрались наконец из бездорожья и едем по обжитым местам, не лишенным некоторого света и культуры. Домишки небольшие, но не такие запущенные, гнилые и и копченые, как в лесном и болотном краю. Местность выше, небо ближе, солнце ярче, меньше мошки и комаров. Последнее – огромное облегчение, хотя ночевать в полях нам, очевидно, больше не придется. Напросимся куда-то на постой. Примерно в полдень видели большую усадьбу и развалины древнего замка на холме неподалеку. Замок нежилой, стены разобраны, крыши провалились. Проехали мимо.
Был ли в этих краях мор и чем тут кончились революционные поветрия, неясно. По разговорам – было то, и другое, но таких чудовищных последствий, как в центральной области, не причинило. Нет ни шлагбаумов, ни карантинных постов, ни даже проверки документов у деревенских старост на постое, на мосту или или переправе. Везде плати и проезжай запросто. Или я не прав? Может быть, форменные плащи братства избавляют нас от проверки. К братству везде отношение разное, но политика одна: не связываться. Даже при необходимости.
С собакой же получилось глупо, и я сам виноват. Она залезла ко мне на одеяло на почтовой станции и проспала со мной всю ночь, после чего я не посчитал честным прогнать ее. Гнать – так надо было сразу, не после того, как зверь пригрелся и доверился.
Смотритель станции сказал, собаку то ли забыли, то ли выбросили из экипажа, проезжавшего дней десять тому назад. Черт знает, что это за собака. Небольшая, легко беру ее на руки и на седло, потому что бежать за лошадьми она долго не может. Тело у нее непропорционально длинное, ножки уродливо коротенькие, пузо голое. Сама черная, на шее есть крошечное белое пятно галочкой, но перетянуто кожаным ошейником так, что его не видно. Ошейник хозяйский, но никаких пометок и гравировок на нем найти не удалось. Уши свислые, шкурка гладкая, хвост прутиком. Зубов, впрочем, много и зубы крупные для такой небольшой пасти. Кобелек, молодой, около года. Смотритель сказал, дня за три пес этот передушил всех крыс в подвале и в сарае, можно не кормить, сам пропитается.