— Ты бы иначе тут сдох от скуки. — буркнул барон.
— Или эти двое, или можешь засунуть этот токин себе в…
— Что ж, тем проще. — перебил его Александэл, не дав Чагашу перейти опасную черту. — Тогда я продам токин, а на вырученные средства… Ну применение им точно найдется. Лишних денег не бывает.
— Только продавать придется не через Алаума. — уточнил Инструктор.
— Я что — похож на идиота? — оу Трей Капауло убрал заклинание в мешочек, мешочек в черную лакированную шкатулку, а шкатулку в сейф, спрятанный за картиной с изображением какого-то сердитого мужика. — Придется ждать другого Каравана. Или отправить кого-то с важной миссией.
— На меня не смотри. Я…
Внезапно я понял, что разговор приближается к своему логическому завершению, а я до сих пор торчу в пыльном закутке Нигдейки, в то время как уже давно должен был доставить бумаги барону и вернуться назад.
Черт побери!
Я бросился бежать обратно, на ходу подумав, что токин — забавное название для добытой с Трещины финтифлюшки. Видимо тому, кто его придумал, эти штучки тоже казались похожими на фигурки из сёги. Кажется, в этой игре так называли превращенную пешку. Но это не точно. Мне всегда больше нравились шахматы. Хотя и у их японского аналога имелись свои плюсы.
К двери баронского кабинета я подскочил как раз в тот момент, когда из нее выходил Сэр Чагаш. Он смерил меня изучающим взглядом, но не сказал ни слова и ушел по своим делам. Неужели почувствовал мое присутствие за стеной? Хотелось бы думать, что нет. Все-таки не на тренировке. Не может же он вечно поддерживать в активном состоянии свое восприятие.
— Эй, ты куда, пацан? — крикнул мне один из пришедших к Александэлу спорщиков. — Тут вообще-то очередь!
— Я только спросить. — пискнул я, мышонком юркнул в кабинет и захлопнул за собой дверь.
Действенный метод. Всегда срабатывает.
С принесенными мной бумагами барон разобрался довольно быстро, однако потом попросил меня остаться и подшить вместе кое-какие документы. И надо понимать, что просьбой это было лишь номинально. Хозяину особняка и правителю всех окрестных земель не отказывают. Но зато у меня появилось вполне достойное оправдание относительно столь долгого отсутствия.
Впрочем, никто у меня его и не спрашивал.
Стоило мне вернуться в канцелярию, как меня подозвала мама, приласкала и спросила:
— Помнишь где живут Вас и Мила? Мы заходили к ним после твоей Це… — она осеклась. — В день твоего семилетия.
— Конечно помню, мам. — с улыбкой отозвался я. — Тетя Мила тогда так кричала, что я думал, она дядю Васа целиком проглотит. А еще у них флюгер скрипучий и крыльцо некрашеное.
Пара работавших неподалеку женщин прыснули и тут же принялись протирать от слюней столы и бумаги.
— Ты ж мое золотко! — мама потрепала меня по щекам. — Все-то ты подмечаешь. Осталось только научиться иногда молчать.
Так это я еще не сказал о спешно спрятанных при нашем появлении кожаных панталонах с дыркой в интересном месте. Мила с Васом развлекались определенно не только в темноте под одеялом, но и активно придумывали другие способы получения удовольствия.
— Леон, сходи, пожалуйста, к Старому Антопу. — наконец озвучила свою просьбу мама. — Он живет на три дома дальше по улице от Васа. Возле колодца. И у него еще на заборе…
— … нацарапано плохое слово. Я знаю где живет дедушка Антоп.
Мама умильно всплеснула руками:
— Все никак не привыкну, что ты у меня уже такой большой. В общем, напомни Антопу, что он уже два дня как должен был закончить надевать наконечники стрел на древки и сообщить об этом нам. А если не успевает, пусть тоже так и скажет. Вот, на. — она пихнула мне в руки три медных гульдена. — Купишь себе что-нибудь по дороге. И обратно можешь не торопиться. На сегодня для тебя дел больше нет.
— Хорошо, мам.
Я крепко обнял ее. Она ответила тем же. Меня окутал запах чернил с легким флером фирменного ежевичного пирога, испеченного сегодня утром. Мама просила дать тому остыть, но мы с папой и Анной не удержались и сходу умяли чуть ли не половину, запивая вчерашним молоком. Угостили и Фила. От молока он категорически отказался и весь вымазался ягодным соком, так что его еще и пришлось отмывать.
На этом процессе мы и спалились. Но мама не стала нас ругать, а лишь рассмеялась и пообещала вечером испечь еще один пирог. Вдвое больше и втрое вкуснее.
Как же мне все-таки повезло с новой семьей!
— Ну все, сынок, беги. — мама нежно чмокнула меня в макушку и подтолкнула к выходу. — Допоздна не задерживайся. А то Энн снова съест все самое вкусное. Мне с ней уже не справиться.