— Не слишком далеко. — прикинул в уме отец и перевел вопросительный взгляд на маму.
Она размышляла.
— Прятки! — пискнул Фил, чем окончательно склонил чашу весов.
— Хорошо. — сдалась мама. — Пойдемте.
Она подошла к столу, решительно скинула на пол все лишнее и завязала скатерть узлом. Внутри тюка оказались несколько кусков хлеба, пяток яблок и другая нехитрая снедь. А ведь я даже не подумал о запасе провизии. С другой стороны, из Нигдейки всегда можно наведаться на кухню или еще куда. Но мама все равно молодец!
Из окон доносился шум продолжавшегося сражения, однако за дверью было относительно тихо. Нас там действительно никто не поджидал, и мы, выскользнув наружу, направились к ближайшему входу в святая святых нашей с Леушем тайны. По дороге я наклонился над трупом орка и вытащил из-за голенища его сапога кинжал. В моих руках он смотрелся, как небольшой меч. Мама неодобрительно покачала головой, но говорить ничего не стала, а я почувствовал себя немного увереннее.
Выдернув из стены обломок копья, я убедился, что тот действительно повредил запорный механизм. Дверь не поддавалась. Возможно, будь у меня побольше времени, я бы смог что-нибудь сообразить, но в текущих условиях выбирать не приходилось. Оставался зал с колоннами.
Плотной группой, словно испуганные утята, мы добрались до нужного места. За время моего отсутствия тел не прибавилось, но вот звук приближающегося сражения спокойствия отнюдь не добавлял. Да и переждать здесь, как на зло, было негде. Кроме Нигдейки, конечно.
— Сынок, давай быстрее, пожалуйста. — с плохо скрытым напряжением в голосе поторопил меня отец.
Он принял стойку, направив копье в сторону нараставшего шума. Рядом с ним встала Анна.
Закусив губу, чтобы подавить волнение, я нащупал нужный камень и надавил на него. Замаскированная дверь послушно отворилась, явив черный зев тайного хода. Я отошел чуть в сторону, пропуская вперед маму, и она, с трудом отцепив от себя вновь захныкавшего Фила, подтолкнула того вперед.
Слишком медленно!
— Диана! — предостерегающе крикнул отец.
Обернувшись через плечо, я увидел спины защитников особняка, медленно пятившихся под натиском превосходящих сил. И они уже, отбиваясь от врагов, отступали в наш зал.
Мама же и вовсе поняла все без слов. Она закинула в Нигдейку тюк с припасами, порывисто обняла Фила, горячо поцеловала его в лоб и быстро прошептала:
— Прятки начались, зайка. Сиди тихо, как мышонок. Я люблю тебя…
И захлопнула дверь, тут же заслонив проход собственным телом.
По щекам ее катились горькие слезы.
Тем временем трое солдат, среди которых я с удивлением узнал Скута — соученика Энн, окончательно оказались в холле. И если раньше им удавалось сдерживать натиск семерки клиотов, то теперь те получили пространство для маневра и принялись окружать наших.
Им на помощь, не задумываясь, бросились отец и Анна, подарив надежду.
Мутанты не выглядели грозными противниками. Если среди них и были Освоившие, то немного. Ну или они берегли силы. Потому что отец тут же прикончил гада с обвисшей, как у старого мастифа, щекой, а еще одного серьезно ранила Энн, выведя того из строя.
Можно было бы даже обрадоваться и сказать, что счет сравнялся, если бы не один прискорбный факт. За спинами клиотов с выражением вселенской скуки на лице стоял некто, до сих не принимавший участия в сражении.
Лезь в нору, заройся в шельф,
Ведь тебя заметил…
Эльф!
Вернее эльфийка.
Гладкая светлая кожа; прямые, практически белоснежные волосы, из-под которых двумя антеннами выбивались длинные остроконечные уши; стройная фигура, облаченная в некоторое подобие зеленого камзола с бордовыми вставками; и необычные перчатки, блестевшие золотом.
Наверное, я мог бы назвать ее красивой. Если бы не полный презрения и ненависти взгляд, которым она будто пыталась обратить в пыль обе стороны сражавшихся. Этот немаловажный штрих уродливым рубцом перечеркивал все ее природное обаяние.
К сожалению, шельфа поблизости не наблюдалось, воспользоваться же входом в «нору», не выдав ее местоположение нелюдям, возможности не было, а потому спрятаться от эльфийки при всем желании не получалось. К тому же возле нее, словно пес на цепи, стоял немолодой дварф, зорко следивший за обстановкой.
Схватка продолжалась. Пал пронзенный мечом Скут. Больше ему не удастся вызвать неудовольствие Сэра Чагаша. Убийцу тут же покарал другой стражник, но и его нашел клинок коварного клиота.