— Ле-ош-кортс!
— Ле-ош-кортс!
— Ле-ош-кортс! — хором скандировали трибуны, вне зависимости от расовой принадлежности.
Похоже я и вправду показал захватывающее шоу, впечатлившее зрителей. Явно не такого результата они ожидали. И уж точно никто не надеялся на столь раннем этапе увидеть зрелище, достойное финала. Кажется, даже проигравшие на ставках не сильно расстроились, окупив финансовые потери незабываемым зрелищем.
«А ведь впереди еще целых два дня. Неужели там будет еще круче?» — эта мысль столь явственно витала в воздухе, что чуть ли не пролилась дождем на головы ижмарильцев.
— Всех прошедших в четвертьфинал прошу пройти через главный выход арены. — объявил тем временем ведущий. — Вам будет предоставлена комната для отдыха и вместе с ней массив, соответствующий вашей ступени, для восстановления сил. Также вам не стоит беспокоиться о воде и пище. Изысков не обещаем, но и с голоду у нас пока тоже никто не умирал. Со зрителями же мы прощаемся до завтрашнего дня. Не забудьте прийти за новой порцией впечатляющих поединков и за шансом на них заработать. Да хранит вас Захаурун.
Одни принялись расходиться, вспомнив, что за пределами Цитадели их ожидает обыденная жизнь, полная лишений и невзгод, другие продолжали сидеть на местах, не желая отпускать царившую вокруг атмосферу праздника. Под перекрестьем сотен и сотен взглядов я снял с поверженного противника латные перчатки и забрал себе его кольцо. Также в трофеи я зачислил и щит с кистенем. Хоть что-то получу, раз уж не мог на глазах у всех заняться ловлей его души.
Тело такое терять тоже жаль. Если из мертвого орка с прошлого раунда вышел бы только гуль, которых у меня, в принципе, и так хватало, то из Катура получилось бы уже полноценное умертвие. Причем весьма недурное.
Однако пользоваться Теневым могильником, не раскрыв себя как мага, я все так же не мог.
Что мне его за ногу за собой тащить что ли до первого укромного места? Как-то это не комильфо. Не то чтобы меня сильно заботило чужое мнение, да и личину я носил вымышленную, но хотя бы какое-то самоуважение иметь все-таки нужно?
Вот бы был другой способ забрать с собой мертвое тело…
Секундочку! А кто сказал, что его нет?
Не особо надеясь на результат, я поднес руку к мертвецу и… тот прекрасно вместе со всем снаряжением уместился в пространственное кольцо Влатислава!
Вот она зашоренность сознания. Туда ведь только живое убирать нельзя, а дварф этого статуса с моей помощью уже лишился. Значит теперь ничем не отличается от топора, стула или ожидающих стирки трусов. Разве что защищать его там от разложения я не смогу, а значит нужно побыстрее остаться в одиночестве для использования заклинания воскрешения.
Наблюдавшая за мной толпа пораженно ахнула.
— Не советую так делать, Леошкортс. — ведущий впервые на моей памяти обратился к кому-то напрямую. — Сегодня здесь нет представителей семьи Глендельвейд, но уже скоро они узнают о случившемся. Ты, конечно, имеешь все права на трофеи, но для тебя же лучше оставить им их имущество. Как, конечно, и тело Катура.
Буду я еще перед всякими нелюдями выслуживаться! Пускай целуют меня в зад, и, может быть, я позволю им стать моими рабами. Хотя нет, не позволю. Эти выродки не достойны ходить по моей родной Земле! Разве что только в виде нежити.
Хотел я сказать все это вслух, но образ разрушать не следовало, а потому я лишь с невозмутимостью каменного истукана накинул новый плащ взамен истрепанного и, стараясь не шататься, направился к выходу.
Ведущий больше не проронил ни слова.
По дороге меня догнали Леуш и двадцать седьмая. Друг тут же поздравил меня с замечательной победой, молодецки хлопнув по плечу, от чего я невольно скорчился и зашипел змеей. Боль я, может, частично и заглушил, но до полного выздоровления было еще далековато. Кажется, я стал самым травмированным участником, вышедшим во второй день.
— Прости, дружище. — тут же добродушно извинился здоровяк. — Классный бой! Особенно тот последний выпад! Прям у-ух! — не подобрав слов, он махнул кулаком, чуть снова меня не задев. — Влас там едва слезами не захлебнулся. Бедолага.
— На Катура поставил?
— На тебя. Но мало. Теперь страдает. А как имя услышал, так у него даже маска побледнела. Просил замолвить за него словечко. Ты ведь зла на него не держишь, да? И не станешь делать из него неж…