Мне пришлось вернуться к усыпальнице, осталось лишь выбрать, кого пробудить. Я стал осматривать саркофаги и изучать имена на них.
Не может быть, какая встреча. Проводя рукой по одному из саркофагов, замечаю знакомое мне имя.
Саркофаг, в котором покоится вампир, выглядит элегантно и изысканно. Он выполнен из тёмного, глянцевого мрамора, с тонкими, очерченными золотыми узорами, которые обрамляют его контуры. Эти узоры не просто декоративны – они складываются в сложные руны и символы, значение которых известно лишь немногим посвящённым. Каждая линия, каждый завиток несёт в себе частицу древней магии, удерживающей обитателя саркофага в состоянии между жизнью и смертью.
Саркофаг имеет форму прямоугольного блока с плавными изгибами, придающими ему изящество и художественное оформление. Его поверхность, несмотря на века, прошедшие с момента создания, остаётся гладкой и холодной на ощупь. Кажется, будто время не властно над этим творением древних мастеров.
На крышке саркофага расположены две небольших статуи крылатых импов, которые широко раскрыли зубастые пасти. Эти фигуры выполнены с поразительным мастерством – каждая чешуйка на их крыльях, каждый острый зуб в оскаленных ртах проработаны с невероятной детализацией. Глаза импов, инкрустированные крошечными рубинами, словно следят за каждым моим движением, создавая жуткое ощущение, будто эти каменные стражи в любой момент могут ожить.
Между фигурами импов, на самой крышке саркофага, искусной вязью выгравировано имя. Я провожу пальцами по буквам, чувствуя каждый изгиб, каждую черточку. Имя, которое я не ожидал здесь увидеть, имя, которое пробуждает во мне целый водоворот воспоминаний – Кейн.
Вообще не ожидал его здесь встретить, осталось удостовериться, что он и вправду лежит в саркофаге. Медленно, с трепетом и осторожностью, я начинаю отодвигать крышку саркофага. Камень поддаётся с трудом, словно сопротивляясь моим усилиям. Раздаётся глухой скрежет, эхом отражающийся от стен усыпальницы, и крышка медленно сдвигается в сторону.
Первое, что бросается в глаза – это абсолютная неподвижность фигуры, лежащей внутри. Кейн там, и ни капли не изменился, разве что не двигается. Его лицо, бледное и безжизненное, кажется вырезанным из мрамора. Чёрные волосы, аккуратно уложенные, обрамляют точёные черты лица. Глаза закрыты, но даже сквозь веки чувствуется его присутствие, словно он вот-вот откроет глаза и посмотрит на меня своим пронзительным взглядом.
Кейн был одним из самых "талантливых" вампиров, которых я встречал в своей жизни. Его фантазию и любовь к резне тяжело было переплюнуть. Он обладал непревзойдённым мастерством в бою, по его словам. И весьма туповатым чувством юмора для такого существа, как он. С другой стороны, не так уж и удивительно, что мы подружились.
Глядя на его неподвижное тело, я вспоминаю наши совместные приключения, наши беседы, полные чёрного юмора и философских размышлений о природе вампиризма. Кейн всегда умел найти повод для шутки даже в самых мрачных ситуациях. Его острый ум и ещё более острый клинок не раз выручали нас из, казалось бы, безвыходных ситуаций.
Даже здесь он в чёрном, вообще другую одежду не котировал. "Кто говорил, что чёрный выходит из моды?" – проплыло у меня в голове голосом Кейна. Я почти слышу его саркастический смех. Его одеяние, изысканное и в то же время практичное, идеально подходит для вечного сна вампира. Чёрный бархат и шёлк, украшенные серебряной вышивкой, создают впечатление, будто он просто прилёг отдохнуть после очередной кровавой битвы.
Даже в ней захоронен. Ну, как мне кажется, идеальный кандидат для пробуждения. Его хотя бы знаю, да и он меня. Думаю, с ним проблем у меня возникнуть не должно. По крайней мере, не больше, чем обычно возникало в нашу бурную молодость.
Рассматривая неподвижное тело Кейна, я задумываюсь о том, что произошло с ним и другими обитателями цитадели. Почему они погрузились в этот долгий сон? Что заставило их оставить свои владения и укрыться в этих саркофагах? Вопросы роятся в моей голове, но ответы на них может дать только сам Кейн.