Девушка поспешно поднялась и приблизилась на два шага. Эл торжественно надел ей на шею безделушку. Сафиру показалось, что это был золотой медальон.
— Отныне ты отмечена! — провозгласил Эл, и лицо девушки залилось румянцем. Она потупилась. — А теперь ступай и служи ещё лучше!
Девушка низко поклонилась и пошла прочь. Сафир видел, как она сжимает рукой медальон. На личике блуждала счастливая улыбка.
— Теперь всё, — проговорил Эл, забираясь на ящера.
Сафир последовал за ним.
— Кто она? — спросил он.
— Бельдия, — ответил казантарец, махнув кобольдам на прощанье и поднимая ящера в воздух.
— Это я и сам слышал. За что ты её наградил?
— Помнишь гладиатора в чёрных доспехах?
— Ещё бы! Разве я могу его забыть?
— Я послал его убить императора. Но сам он едва ли смог бы добраться до него. Пришлось ему немного помочь.
— Каким образом?
— Я приказал Бельдии захватить его и продать Ламкергу. Я не сомневался, что он станет победителем. С моим-то подарком! — Эл усмехнулся.
— Ты про руки?
— Разумеется.
— Значит, ты рассчитывал, что Камаэль сойдёт на арену, чтобы наградить его, и он убьёт его?
— Вот именно. Но кое-кто нарушил мои планы.
— Ну, извини.
— Не стоит. У тебя будет возможность это исправить.
— Очень надеюсь.
Ящер уносил их в Казантар, где находилась Белая Башня Эла, а армия, поклоняющаяся Воалу, пришла в движение. Людям предстояло свернуть лагерь и на рассвете выступить в поход. Кобольды собрались у алтаря для вознесения молитв и жертвоприношений, зловещий звук их бубнов разносился по округе глухими ударами.
Глава 89
Армиэль шла по ковровой дорожке, а три десятка рабов, одетых в белые объёмные наряды и препоясанных широкими атласным кушаками, разбрасывали перед ней лепестки роз и шалфея. Вельможи и прочие гости выстроились по обе стороны аллеи и поднятием рук благословляли проходившую мимо них невесту. Из дальнего конца сада доносилась торжественная музыка. Там находился алтарь, у которого Ормак Квай-Джестра ждал свою будущую супругу, чтобы принести жертву богам и, в первую очередь, степенной и мудрой Юмаэлине, покровительствовавшей вступившим в брак. Для этого рабы держали на привязи белоснежного барана, пушистого, как облако. По случаю торжества его копыта и рога позолотили, а вокруг шеи повязали несколько разноцветных лент. Ритуальный нож лежал подле Ормака, на алтаре. Ему предстояло самолично перерезать агнцу горло и окропить его кровью жаровню, чтобы жертвенный дым поднялся в обитель богов, и бессмертные вкусили его.
Армиэль шла медленно, как и полагалось невесте. Справа её придерживал под локоть император Камаэль, с улыбкой кивавший гостям. За ними двигались парадно одетые преторианцы с отнюдь не декоративным оружием в руках. Они зорко поглядывали по сторонам, понимая, что опасность может грозить всегда и везде, и праздники отнюдь не исключение.
Император подвёл дочь к алтарю и передал Квай-Джестре, а сам отступил на почётное место отца невесты. Музыка и голоса стихли: наступил сакральный момент жертвоприношения.
Ормак взял нож и крепко ухватил барана за один из рогов. Рабы держали агнца, запрокинув тому голову. Животное жалобно проблеяло, вращая выпученными глазами. Когда Квай-Джестра приставил лезвие к его шее, Армиэль зажмурилась.
Через пару секунд Ормак продемонстрировал собравшимся окровавленный нож, а один из рабов подставил под алую струю золотую чашу. Другой тем временем раздувал огонь в жаровне.
Квай-Джестра отложил нож и принял из рук раба чашу с кровью. Бездыханную тушу барана оттащили в сторону. Ормак поднял сосуд над головой, а затем медленно и аккуратно вылил его содержимое на горячие угли. Взметнулся дым, спиралью уходя вверх. Когда чаша опустела, Квай-Джестра вернул её рабу и встал перед алтарём на колени. То же самое проделала Армиэль.
Из-за занавеса появился жрец в золотой мантии, с жезлом в одной руке и с влажной кисточкой в другой. Остановившись справа от жениха и невесты, он прочёл молитву, вознося хвалу богам и испрашивая у них благословения для будущих супругов. Затем окропил алтарь водой, размахивая над ним кисточкой, после чего Ормак и Армиэль поднялись и отступили на три шага.
Жрец занял место перед ними и начал читать молитву, попеременно касаясь жезлом то плеча Квай-Джестры, то принцессы. Когда он закончил, молодой адепт подал ему подушечку с двумя браслетами. Они предназначались для супругов и символизировали их союз. Жрец торжественно вручил их Ормаку и Армиэль, и они по очереди надели их друг другу. После этого Квай-Джестра вознёс молитвы богам, а затем то же самое проделала принцесса. Несколько рабов быстро расстелили ковровую дорожку, ведущую через сад к пристани, где молодых ждала празднично украшенная трирема. В сопровождении родственников и гостей Ормак и Армиэль прошествовали к каналу, который им предстояло переплыть, чтобы завершить церемонию: это символизировало конец старой жизни и начало новой.